Дом Цепей

«Оно не только въелось в твои ладони. Оно проникло в твои жилы, Карса Орлонг. Вот уже десятки тысяч лет, как на Ягг-одане не осталось ни одного кровавого дерева. Но лошади помнят его… А теперь выбирай себе скакуна».

— Кровавое дерево, кровавое масло, — пробормотал Синнигиг. — Разве это объяснение?

«Увы, брат, другого у меня нет».

Карсе некогда было прислушиваться к их спору. Воткнув меч в землю, он спустился к ожидающим его лошадям. Жеребцы при его приближении замотали головами. Теблор улыбался их догадливости: ни один не оскалил зубы.

«Значит, лошади признают во мне охотника, а себя считают добычей. Но ведь они легко могли бы затоптать меня, забить копытами. Против стольких противников я бы не устоял».

Карса прошел мимо вожака. Сомнений быть не могло: остальные лошади держались поодаль, а этот жеребец смело глядел теблору в глаза, постукивая копытом.

— Хочешь, чтобы я выбрал тебя? Нет, дружище. Ты нужнее здесь. Нельзя оставлять твоих сородичей без предводителя.

Карса заприметил другого скакуна — вчерашнего жеребенка, совсем недавно ставшего взрослым. Теблор стал медленно приближаться к коню, намеренно двигаясь так, чтобы тот его увидел.

Грива и хвост этого жеребца были ослепительно-белыми, а глаза — серыми. Длинноногий, поджарый, но мускулистый.

Карса подошел к своему избраннику почти вплотную, медленно протянул правую руку, опустил ее на подрагивающую шею и слегка надавил. Конь попятился. Карса надавил посильнее, проверяя гибкость шеи. Еще сильнее, пока морда жеребца не склонилась и почти не уперлась в грудь.

Тогда он убрал руку и смотрел, как конь медленно распрямляет шею.

— Я нарекаю тебя Бураном, — прошептал Карса.

И, ласково потрепав скакуна по морде, повел его прочь.

Вожак громко заржал, и все табуны разом пришли в движение. Вместе и поодиночке они понеслись в разные стороны, приминая траву. Лошади бежали в двух направлениях: на юг и на запад.

Буран перестал дрожать. Он послушно следовал за Карсой по склону холма.

— Не каждому яггуту удалось бы так быстро подчинить своей воле яггского скакуна, — одобрительно сказал теблору Синнигиг. — Теперь я вижу, что теблоры и впрямь превосходят остальных теломен-тоблакаев. Конные воины. Знаешь, Карса Орлонг, я даже не представлял, что такое возможно. Я удивляюсь, почему теблоры до сих пор не завоевали весь Генабакис.

— На то были свои причины, Синнигиг. Но однажды мы непременно это сделаем.

— И ты станешь воителем у своих соплеменников?

— Да.

— Что ж, в таком случае мы с Фирлис оказались свидетелями рождения нового бесславия.

Карса провел рукой по блестящей шкуре Бурана.

«Можете быть свидетелями чего угодно, — подумал он. — Мне не нужны ваши пророчества. Я, Карса Орлонг, добьюсь невозможного. Вам этого даже не вообразить. Да и другим тоже».

Синнигиг сидел в тени дерева, скрывавшего Фирлис. Близились сумерки. Теломен-тоблакай давно ускакал на своем новом коне. Ему не понадобились ни седло, ни поводья. Пространство вокруг холма опустело. Ничто не напоминало о табунах яггских лошадей.

Яггут достал из-за пазухи завернутый в тряпку кусок жареной оленины, вынул нож и принялся мелкими кусочками нарезать мясо.

— Это тебе угощение, дорогая сестра.

«Олень, убитый каменным мечом?» — спросила Фирлис.

— Да.

«Подношение, чтобы накормить мой дух?»

Синнигиг кивнул:

— Ты поступила мудро, скрыв руины.

«Основание цело. Стены дома. Краеугольные камни двора. Все это надежно укрыто землею».

— Тот глупый т’лан имасс воткнул копье в землю во дворе дома Азата!

«Разве они что-то знали о домах? Пещеры и шатры из шкур — вот и все жилища т’лан имассов. И потом, когда они вторглись сюда, дом уже умирал. Рана была смертельной. Когда Икарий наносил ее, он ничего не помнил, охваченный безумием. Если бы его спутник-трелль…»

— Да, Фирлис. Если бы Маппо не отшиб ему память, Икарий освободил бы своего отца.

Синнигиг встал и подошел к дереву.

— Ешь, сестра.

«А мясо-то у тебя подгорело».

— Сомневаюсь, что ты была бы лучшей стряпухой.

«Наверное. Ну, смелее: протолкни его внутрь. Я же не кусаюсь».

— Да, милая, ты не умеешь кусаться. Но какая горькая ирония… Если бы только Икарий знал, что его отец вовсе не жаждет освобождения. А так дом Азата умер, ослабив магическое пространство.

«Настолько, что магический Путь распался… Дай-ка мне еще мяса, братец, а то ты все съешь сам».

— Не жадничай, сестрица. На твою долю хватит. Скажи, тебя тоже, как и меня, удивил этот Карса Орлонг?

«Да. И полагаю, мы были не первыми, кого он поставил в тупик».

— И не последними.

«Синнигиг, ты ощущаешь тут присутствие духов шестерых т’лан имассов? Они так и витают над стенами двора».

— Да, Фирлис. Жалкие прислужники Увечного Бога. Им стоило бы кое-что ему рассказать.

«Кому? Увечному Богу?»

— Нет. Карсе Орлонгу. У них есть знания, которые очень пригодились бы теблору. Но духи не осмелились приблизиться. Наверное, испугались близости дома.

«Дом Азата мертв. Все, что уцелело от него, перешло в копье, которым меня проткнули. Нет, брат, духи испугались вовсе не дома, а Карсы Орлонга».

— Вот оно что! — улыбнулся Синнигиг.