Дом Цепей

— Я, сержант Геслер из Пятого взвода Девятой роты Восьмого легиона, клянусь двумя Владыками Лета — Фэнером и Тричем, что тварь, осмотренная мною, действительно является скорпионом породы «птичье дерьмо», ничуть не изменившимся со дня его поимки. Я приношу эту клятву, невзирая на предчувствие, что могу запросто проиграть поставленные на кон деньги.

Теперь уже Скрипач улыбался во весь рот.

Скучень засунул в клетку с Веселой Парочкой едва ли не всю голову.

— Вроде бы я должен разбираться в скорпионах, ибо перевидал их за свою жизнь достаточно. Но любая встреча с ними заканчивалась одинаково: я давил этих тварей сапогами, как и любой разумный человек. Правда, я знал одну шлюху, у которой скорпион висел на шее, в особом мешочке, и цветом своим ничем не отличался от золотистой кожи ее грудей. Она, видите ли, не любила, когда ее лапали за грудь.

— Говори по существу, — перебил Скучня Геслер.

— Не гони лошадей. Терпеть не могу, когда меня торопят.

— Хватит уже тянуть резину. Мы хотим услышать твою клятву, а про золотогрудую шлюху расскажешь в другой раз.

— Я, Скучень из Шестого взвода Девятой роты Восьмого легиона, клянусь мягким толстым животом Королевы Грез, что существо, находящееся перед мной, — настоящий, никем не попорченный скорпион породы «птичье дерьмо», и пусть мой папаша не ворочается в могиле, поскольку если я потеряю деньги, то свои собственные. Вообще-то, если кто умер, ему уже должно быть на все наплевать, верно? Но мой батя и с того света достанет. Хорошо, что я эти деньги сам заработал, а то бы мне грозило отцовское проклятие до скончания дней.

— Хуже ничего не придумаешь, — пробормотал Лутис.

— Еще одно слово, парень, и мы с тобой серьезно поговорим на сон грядущий.

— Нет, — возразил Балгрид, — отцовское проклятие — это еще не самое страшное. Намного хуже, когда мамаша с того света является. Ощущаешь себя вечным семилетним мальчишкой, которому заказано вырасти.

— А ну, заткнитесь оба! — рявкнул на них Скучень, сдавливая ручищами невидимые глотки.

— Все готовы? — тихо спросил Скрипач.

— Ну признайся, ваш скорпион ведь будет прятаться? — допытывался у него Геслер. — Он хитрый. Дождется, пока наши отколошматят друг друга, а потом вопьется в выжившего. Что, угадал? По глазам твоим вижу: угадал. Эта черная тварь сообразительнее наших.

— Я знаю не больше твоего, — равнодушно отмахнулся Скрипач. — Ты все сказал, Геслер?

Тот с угрюмым видом отошел от клетки. Чувствовалось, что он едва сдерживается.

— Спрут, а как у нас с линиями оповещения?

— Все четко: передают каждое слово, которое здесь звучит, — ответил сапер.

— Вот так и появляются легенды, — усмехнулся Корик.

— Бойцов — на поле сражения! — скомандовал Скрипач.

Клетки осторожно подняли и перенесли внутрь кольца.

— Расстояние одинаковое? Тогда выпускайте их, ребята.

Первым из опрокинутой клетки шлепнулся на песок Праща. Он выгнул хвост, угрожающе шевельнул клешнями и побежал к границам круга. У самых кинжалов он вдруг замер. Можно было подумать, что скорпион раскраснелся от ярости. Командир Когтей, казалось, уже был готов к битве. Под янтарным покровом его шкуры бурлили ядовитые капли.

Веселая Парочка двигался медленно. Он почти полз на брюхе. Его клешни были опущены, хвост тоже. По сравнению с двумя другими скорпионами он выглядел совсем карликом и больше походил на плоский камешек, чем на ядовитую тварь. Сделав несколько шажков, Веселая Парочка замер.

— Если твой красавец выдернет пару кинжалов из круга, я тебя убью, Скрип, — угрожающе прошипел Геслер.

— Хватит уже бурчать, — ответил сапер.

Его внимание разделялось между событиями внутри песчаного круга и солдатом Иббом, передававшим рассказ по линии оповещения. Голос парня дрожал от напряжения. Ибб сообщал множество ненужных подробностей, хотя пока на поле битвы не происходило ничего достойного внимания.

И вдруг все три скорпиона словно бы вспомнили, зачем они здесь находятся. Веселая Парочка поспешил на середину круга. Праща угрожающе поднял клешни и забил хвостом. Его панцирь сделался огненно-красным. Командир Когтей неожиданно бросился к кинжальному ограждению, готовый атаковать лезвия.

— Никак по мамочке соскучился, — поддел Хубба Корик.

Парень, сделавший ставку на Командира Когтей, тоскливо хлюпнул носом.

Веселая Парочка наконец-то поднял свой хвост, и… все, кроме Скрипача, ахнули от удивления. Он вдруг… разделился пополам, превратившись в двух совершенно одинаковых, но более тонких и плоских скорпионов. Один из них бросился к Праще, а другой — к Командиру Когтей. Учитывая размеры тварей, это выглядело довольно странно: казалось, будто деревенская шавка кинулась на здоровенного быка.

Праща и Командир Когтей отчаянно сражались, но не могли соперничать с Веселой Парочкой ни по ловкости, ни по ярости. Клешни раздвоившегося «птичьего дерьма» беспрерывно кусали их за лапы и за хвосты. Когда оба скорпиона выдохлись, черные «камешки» равнодушно нанесли каждому последний, смертельный укус.