Дом Цепей

— Духи земли взбудоражены, — добавила Бездна. — С ними трудно общаться. Тут вдобавок еще творится что-то непонятное… Госпожа адъюнктесса, мы сделали все, что смогли. Если среди пустынных воинов есть шаман, тогда нам о них совсем ничего не узнать.

— Говоришь, происходит что-то непонятное? В каком смысле?

— Прошу прощения, госпожа адъюнктесса. Мне пора, — вмешался в их разговор Гамет.

— Конечно, Гамет.

Верховный кулак вышел из шатра Таворы, оставив ее препираться с юными колдунами. В голове был сплошной туман. Старый солдат вдруг утратил способность связно думать. Хуже того, им овладела растерянность. Он слышал, что перед битвой схожие чувства испытывают многие командиры. Вот теперь и он тоже вошел в их число. Проклятое отупение!

Гамет направился к своей лошади, оставленной на попечение одного из солдат. Кажется, солдат что-то говорил ему, но он ничего не слышал.

Таворе с самого начала не понравилось его решение лично возглавить ночную операцию. А как еще прикажете командовать? Из шатра, гоняя вестовых взад-вперед? Тронув поводья, Гамет медленным галопом поехал через лагерь. В темноте светились точки догорающих костров, и все вокруг почему-то казалось ему каким-то призрачным, ненастоящим. Возле перемигивающихся углей, завернувшись в плащи, спали солдаты. Верховный кулак искренне позавидовал им. Насколько легче быть рядовым и ни за что не отвечать. В который раз уже Гамет подумал, что взялся не за свое дело.

«Говорят, старость приносит мудрость. Кому приносит, а кому и нет. Просто с годами начинаешь лучше понимать некоторые вещи. И честолюбие уже не застилает глаза. Тавора рассуждает с позиций своего возраста. Она искренне думала, будто звание верховного кулака и командование легионом вольют в меня новые силы. Завидев меня, солдаты встают навытяжку… хорошо, что не во время сражения. Ах, девочка, все твои щедрые подарки не прибавят мне опыта и таланта полководца. Правду говорят: полководцами рождаются.

Эта ночь станет для меня первой серьезной проверкой… Нет, надо было остаться в Унте и не поддаваться на ее уговоры. Хотя какие там уговоры: она привыкла, что я беспрекословно выполняю любое ее распоряжение».

Гамет знал за собой эту слабость характера. Другие назвали бы ее покладистостью, сказали бы, что качество сие достойно похвалы. Но себя не обманешь.

Верховный кулак все ехал и ехал, однако туман в его голове не рассеивался, а, напротив, лишь становился еще плотнее.

Восемьсот воинов, затаившихся среди валунов равнины, словно бы стали ее частью. Их доспехи не блестели, а телабы были цвета песка. Корабб Бхилан Тену’алас испытывал гордость за бойцов. Однако другая часть его разума никак не могла понять, почему командир мешкает.

Невзирая на то что ночь выдалась прохладной, доспехи Корабба внутри были потными. Рука сжимала рукоятку непривычной для него кривой сабли. Корабб предпочитал боевые топоры с длинными лезвиями и длинными древками. Если требовалось, он всегда мог схватить древко и второй рукой. Сейчас пустынный воин от души сожалел, что поленился затупить нижнюю треть клинка.

«Мне без конца твердят, что кривые сабли — настоящее оружие пустыни. Но я все равно не верю. С ними можно красиво маршировать на параде. А в бою, того и гляди, полоснешь по собственному брюху».

Ожидание становилось невыносимым. Корабб медленно пополз к Леоману Неистовому. За противоположным склоном холма лежала другая долина, поросшая густым колючим кустарником. Там тоже были холмы, но совсем невысокие. Ширина долины не превышала семидесяти шагов. Правым своим краем она примыкала к лагерю малазанцев.

— Командир, почему ты решил остановиться здесь? — шепотом спросил Корабб. — Это совсем неподходящее место. Неужели ты думаешь, что адъюнктесса преподнесет нам какой-нибудь сюрприз?

— Здесь хорошее прикрытие. Мы сможем подойти незаметно, — ответил Леоман.

— Тогда почему мы медлим?

— Потому что я думаю, Корабб.

— О чем?

— Об императрице. Когда-то она была командиром когтей. Ласин взрастила их, дала им силу. Мы не зря привыкли бояться этих магов-убийц. У малазанцев были и есть великие полководцы. Дуджек Однорукий. Адмирал Нок. Колтейн. Сивогрив.

— Но этой ночью мы не увидим никого из них.

— Да, Корабб. Нам будут противостоять солдаты адъюнктессы Таворы, которую императрица почему-то решила сделать своим «кулаком возмездия».

— Куда же подевалась хваленая прозорливость Ласин? — презрительно усмехнулся Корабб. — Столько просчетов за последние годы. Верховный кулак Пормкваль — тоже ее выбор. И Корболо Дом. А кто позорно разжаловал Скворца — величайшего малазанского полководца? Если легенды не врут, она же подстроила и убийство Дассема Ультора.

— Ты слишком строго судишь, Корабб. Императрица тоже не защищена от ошибок… порою — очень серьезных. Вот мы и заставим ее расплачиваться за эти ошибки.

Леоман повернулся и подал сигнал. Пора!

Корабб довольно улыбнулся. Возможно, духи смилостивятся над ним сегодня, и он сумеет найти себе подходящий топор или булаву, когда долина заполнится трупами малазанцев.