Дом Цепей

— Нет, Онрак Сокрушенный. На помощь нечего и рассчитывать. Только мы и… вы.

— Отступников шестеро. Один из них — заклинатель костей. Мы можем перехватить их, но наши силы неравны.

— Сначала помогите мне найти подходящее оружие, — вмешался Трулль Сенгар. — Не удивлюсь, если мне придется биться с соплеменниками.

— Какое оружие тебе подойдет? — уточнил Ибра Голан.

— Копье. Лук тоже неплох, но для поединка мне нужно копье.

— Я добуду тебе копье, — пообещал ему Ибра Голан. — А заодно и лук. А почему ты не выбрал себе оружие в той пещере, где вы недавно были? Там хватало копий.

— Я не вор, — тихо и просто ответил Трулль Сенгар.

— Ты нашел себе достойного спутника, Онрак Сокрушенный, — вынужден был признать вождь клана.

«Без тебя знаю», — мысленно огрызнулся Онрак.

— Скажи, Монок Ошем, Логрос догадывается, кто из отступников может быть заклинателем костей?

— Тенаг Ильбай, — мгновенно отозвался Монок Ошем. — хотя, наверное, у него теперь другое имя.

— Логрос в этом уверен?

— Он знает, где все остальные. За исключением Килавы Онасс.

«Она по-прежнему в смертном теле и никак не может находиться среди отступников», — сразу подумал Онрак.

— Тенаг Ильбай, — повторил он. — Рожден в клане Бана Раиля в лето Великого Падежа Оленей. Одиночник, принимающий облик тенага. Перед тем как его избрали заклинателем костей, его звали Харан Алле. Он был хорошим шаманом и добросовестно выполнял свои обязанности…

— Пока в Лейдеронских войнах не потерпел поражение от форкрул ассейлов, — перебил Онрака Монок Ошем.

— Мы все тогда потерпели поражение, — возразил ему Онрак.

— Как понимать твои слова? Почему это все?

— Мы приравняли проигрыш к предательству. Но своим жестоким осуждением соплеменников мы тоже их предали. Тенаг Ильбай стремился к победе. Он не нарочно избрал себе поражение. Скажи, мы вообще хоть когда-нибудь побеждали в схватках с форкрул ассейлами? Нет. Значит, Тенаг Ильбай был обречен с самого начала. Вступая в битву, он сознавал, что будет разгромлен врагами и отвергнут соплеменниками. Я понял эту горькую истину, Монок Ошем. Я хочу через тебя передать Логросу и всем т’лан имассам: этих шестерых отступников породили мы сами.

— Тогда мы и обязаны расправиться с ними, — сердито прорычал Ибра Голан.

— А если они окажутся сильнее нас? — спросил Онрак.

Оба т’лан имасса не знали, что ему ответить.

Трулль Сенгар встал с валуна.

— Если мы намерены сразиться с ними, пора двигаться.

— Мы пойдем через Телланн, — объявил Монок Ошем. — Логрос позволил вам обоим сопровождать нас.

— Очень любезно с его стороны, — пробормотал себе под нос тисте эдур.

Прежде чем открыть магический Путь, Монок Ошем оглядел Онрака с ног до головы.

— Смотрю, ты сумел… починить себя, Онрак Сокрушенный. А где же… остальные части чужого тела?

— Не знаю. Их в пещере не было.

— Кто же расправился с седьмым отступником?

— Этого я тоже не знаю. Мне другое не дает покоя. Того отступника кто-то одним ударом рассек пополам.

Тропа петляла по каменистому склону. Знакомая, слишком знакомая тропа. Лицо Лостары Йил помрачнело. Жемчуг шел сзади, бормоча проклятия, когда из-под сапог женщины вырывался и летел вниз очередной камешек. Один из них угодил когтю в подбородок. Спутница Жемчуга перестала хмуриться и злорадно улыбнулась.

Коготь очень заботился о своей внешности. Но пустыня — это тебе не Арэн. От солнца, ветра и песка хитроумный грим, накладываемый Жемчугом на свои шрамы, начал облезать. Лостара воспринимала это с презрительной насмешкой и в то же время — с непонятной для себя симпатией. Она давно уже вышла из того возраста, когда мечтают о совершенстве. Наоборот, изъяны лица и тела обрели для нее какую-то странную притягательность. А изъянов у Жемчуга хватало.

Он привык идти впереди, вести за собой, но сейчас был вынужден уступить первенство Лостаре, положившись на ее память. Вдали уже виднелись развалины древнего храма, возле стен которого была убита Ша’ик. Метко выпущенная стрела сразила тогда ее наповал. Если бы не телохранители Ша’ик (в особенности тот отвратительный тоблакай), «красные клинки» вернулись бы в Г’данисбан, везя на высоко поднятом копье голову пророчицы. Мятеж был бы раздавлен в зародыше.

Лостару захлестнули воспоминания о том дне… Сколько жизней было бы спасено по всему Семиградью. Ох, недаром говорят о судьбоносных мгновениях.

«Проклятый тоблакай с его проклятым деревянным мечом! Если бы не он, где бы мы сейчас находились? Уж явно не в этом месте. Фелисин Паран не пришлось бы брести через пустыни Семиградья, рискуя погибнуть от рук обезумевших бунтовщиков. И Колтейн был бы жив. Имперский сапог затоптал бы все очаги мятежа, не дав им разгореться. А верховный кулак Пормкваль наверняка предстал бы перед императрицей, ответив сполна за свое бездарное, погрязшее в подкупах правление… Многое было бы сейчас совершенно иным. И надо же, все пошло кувырком из-за одного поганого тоблакая…»

Лостара прошла мимо валунов, за которыми тогда прятались «красные клинки». В десяти шагах от развалин храма до сих пор валялись ссохшиеся останки ее соратников.