Дом Цепей

— Ах, дорогая моя! Неужели ты думаешь, что я люблю попадать в передряги? Я радуюсь, что загадка разгадана и теперь мы сможем сообщить Таворе, что ее младшая сестра жива и… неплохо устроилась. Не знаю только, как отреагирует адъюнктесса, но это уже не наша забота.

— А как же твоя охота за командиром когтей?

— Думаю, ясность скоро появится и здесь. Все кусочки головоломки с удивительной точностью встают на свои места.

— Я так и знала, что ты обрадуешься!

— А ты бы предпочла видеть меня предающимся самобичеванию? — вопросил коготь, воздевая руки к небу. Он подмигнул Лостаре и продолжал: — Дорогая, мы почти завершили свою миссию. Вскоре мы с тобой сядем в прохладном шатре, с бокалами прекрасного вина в руках, и займемся неторопливым обобщением бесчисленных открытий, которые нам посчастливилось сделать за время этого путешествия.

— Жду не дождусь, — сухо ответила Лостара, обхватив себя за плечи.

Вдалеке бушевала стена Вихря. Ее песчинки долетали даже сюда.

— Конечно, нам придется еще многое сделать, — уже без всякого энтузиазма проговорил Жемчуг. — Прежде всего, незаметно проникнуть через защитные преграды богини. Ты у нас пардийских кровей, и посему на тебя богиня не обратит внимания. А вот я… я ведь на четверть тисте анди.

— Серьезно?! — воскликнула Лостара.

— А ты не знала? — удивился Жемчуг. — Моя мать была родом с Дрейфующего Авалия. Белокурая красавица-полукровка. Так мне говорили. Сам-то я маму не помню. Едва меня отняли от груди, она исчезла, бросив меня на отца.

Лостара вдруг представила Жемчуга младенцем, сосущим материнскую грудь, и почему-то поежилась.

— Слабо верится, что ты тоже был ребенком, — заметила она и улыбнулась, увидев, что ее спутник обиженно замолчал.

Миновав развалины храма, тропа спустилась на песчаную равнину, где, не умолкая ни на мгновение, ревел, гудел и неистовствовал Вихрь. Пока они были далеко, он больше напоминал стену. Но чем ближе, тем все больше превращался в купол, угрожавший накрыть странников и навсегда погрести их под собой.

День догорал. Запасы пищи были на исходе, зато Жемчуг с Лостарой набрали достаточно воды из источника возле храмовых развалин. Подметки кожаных сапог женщины угрожали оторваться, да и у когтя дела с обувью обстояли не лучше. Нитки, которыми скреплялась одежда обоих путников, от жгучего солнца стали ломкими. Кожаные доспехи покрылись трещинами. Только ржавые пятна на лезвиях клинков не были подарками пустыни, ибо появились после жуткого путешествия через Тирлан.

Лостара уже еле-еле плелась. Хорошо, что она не взяла в этот поход зеркало. Сейчас бы на нее оттуда смотрела женщина, постаревшая лет на десять. Зато у Жемчуга лицо непонятным образом вдруг сделалось гладким. В глазах не чувствовалось и намека на усталость. Коготь шел легким, пружинистым шагом. От собственного бессилия Лостаре хотелось подбежать к нему и плашмя ударить саблей по затылку.

— И как же ты намерен сделаться незаметным для Вихря? — спросила она.

— Есть у меня один замысел. Он может сработать или не сработать.

— Как и большинство твоих замыслов. Ты только заранее расскажи, какая роль отводится мне.

— Для начала придется кое-что объяснить… Рашан, Тир и Меанас вечно воюют между собой. Отрезок магического Пути, что лежит перед нами, непонятен даже для самой богини. Ничего удивительного, поскольку она выросла из пустынного духа, которому поклонялось какое-нибудь захудалое племя. Но я довольно хорошо представляю, в чем особенность этого отрезка… Во всяком случае, понимаю лучше, нежели она.

— Ты когда-нибудь научишься выражать свои мысли кратко? — взвилась Лостара. — Если я спрашиваю, не болят ли у тебя ноги, ты разеваешь рот и заводишь бодягу: «Все боли ниже колена проистекают от магических путей Мокры, Рашана и Омтоза Феллака…»

— Ладно. Отвечаю кратко: я намерен спрятаться в твоей тени.

— Ничего нового. Я к этому уже привыкла. Должна заметить, что стена Вихря полностью заслоняет заходящее солнце. Так что тени от меня не жди.

— Верно, и тем не менее тень существует. Я буду вынужден ступать очень осторожно. Тут есть еще одно крайне важное условие: ты не должна делать резких и неожиданных движений.

— В твоем обществе это небезопасно. Такая мысль уже приходила мне в голову.

— Замечательно. И вот еще что. Тебе зачем-то нужно, чтобы между нами не утихала вражда. Ну или хотя бы сохранялась напряженность. Сначала я принимал это за соперничество. Но, слушая твои нескончаемые нападки на меня, наблюдая эти вечные подкусывания и подкалывания, я понял, что сие особая разновидность… кокетства.

— Кокетства? Ох, ну и дурень ты, Жемчуг. Мне было бы куда приятнее видеть, как богиня Вихря раздавит тебя и ты уткнешься своей лощеной физиономией в песок.

— Твои слова лишь подтверждают сказанное мною.

— Вот как? Значит, если я стану поливать тебя кипящим маслом, ты тоже сочтешь это проявлением кокетства, а в промежутках между воплями попросишь меня поменьше лить на твои… — Она вдруг шумно закрыла рот.

К счастью, ее спутник ничего на это не ответил.

«Ударить плашмя? Нет! Надо полоснуть его со всей силой!»

— Мне хочется убить тебя, Жемчуг.