— Смешная борода указала на человека, который шел по улице, и закричал: «Это сделал римлянин! Вон тот в голубой тунике! Это он убил кошку! … Это ведь был актер, правда?»
— А, человек с насморком, который говорил, как я… Ты уверена, что он упомянул двоюродного брата?
— Конечно! У меня тоже есть двоюродный брат. И я тоже все время подшучиваю над ним.
— Как выглядел этот человек с насморком и римским акцентом?
Она пожала плечами:
— Просто, как человек.
— Да, но высокий или низкий, молодой или старый?
Она задумалась на мгновение, затем снова пожала плечами. — Обыкновенный мужчина, как и ты. Как человек в голубой тунике. Ведь все римляне одинаковые.
Она ухмыльнулась. Затем она снова закричала, просто чтобы показать мне, как хорошо это у нее получается.
К тому времени, как я вернулся на площадь, из дворца прибыл отряд солдат царя Птолемея, которые без особого успеха пытались оттеснить толпу. Солдат было значительно меньше, и толпа была лишь немного оттеснена до поры до времени. Время от времени в здание летели камни и кирпичи, некоторые из них попадали в уже потрескавшиеся ставни. Оказывается, была предпринята серьезная попытка выбить дверь, но дверь устояла.
Чиновник из королевского дворца, евнух, судя по его высокому голосу, появился на самом высоком месте площади. Это была крыша рядом с осажденным домом. Он попытался успокоить толпу внизу, заверяя их, что справедливость восторжествует. Разумеется, в интересах царя Птолемея было пресечь то, что могло стать международным инцидентом, так, как убийство богатого римского купца александрийцами могло нанести ему большой политический ущерб.
Евнух продолжал голосить, но толпа не впечатлилась. Для них проблема была проста и ясна: римлянин безжалостно убил кошку, и они не успокоятся, пока римлянин не умрет. Толпа снова заскандировала, заглушая слова евнуха:
— Выходи! Выходи, убийца кошки!
Евнух покинул крышу.
Я решил проникнуть в дом Маркуса Лепида. Подсознание подсказывало мне, что такой путь был безумным — ибо как я мог выбраться оттуда живым, если окажусь внутри? И, во всяком случае, это сделать было, явно, невозможно, ибо если бы был простой способ проникнуть в дом, толпа уже давно нашла бы его. Затем мне пришла в голову мысль, что с той крыши, где стоял евнух Птолемея, вполне можно было спрыгнуть или спуститься на крышу осажденного дома.
Все это казалось огромным усилием, пока я не услышал в своей голове жалобное эхо голоса незнакомца: «Помогите мне! Спасите меня!» И конечно же: «Я вас награжу!»
Здание, с которого кричал евнух, было оцеплено солдатами, как и другие здания, примыкавшие к осажденному дому, в качестве меры предосторожности, чтобы помешать толпе подойти к дому или поджечь весь квартал. Потребовалось немало усилий, чтобы убедить охрану впустить меня, но то, что я был римлянином и утверждал, что знаю Маркуса Лепида, в конце концов вызвало доверие у царского евнуха.
Царские слуги часто менялись в Александрии; те, кто не могли удовлетворить своего хозяина, становились пищей для крокодилов, а их места не рустовали. Этот царский слуга явно чувствовал давление со стороны правителя, который мог погубить его жизнь простым изгибом брови. Его прислали подавить волнение разъяренной толпы и спасти жизнь римского гражданина, а в данный момент его шансы на успех выглядели явно сомнительными. Он мог призвать больше войск и перебить толпу, но такая кровавая баня могла перерасти в еще более серьезную ситуацию. Еще больше осложняло дело присутствие верховного жреца богини Басты, который преследовал (если можно так выразиться) евнуха по пятам, выл и размахивал своими оранжевыми одеяниями и требовал немедленного свершения правосудия во имя убитой кошки.
Осажденный евнух был восприимчив к любым идеям, которые я могла предложить.
— Ты на самом деле друг того римлянина, которого преследует толпа? — спросил он.
— Убийцы, — поправил первосвященник.
— Скорее знакомый этого человека, — произнес я, если, честно говоря, обмен несколькими отчаянными словами во время столкновения на улице можно было назвать знакомством. — На самом деле, я его агент. Он нанял меня, чтобы вытащить его из этой передряги. — Это в какой-то мере тоже было правдой. — И я думаю, что знаю, кто на самом деле убил эту кошку. — Это было не совсем так, но могло бы стать таковым, если бы евнух высказал желание сотрудничать со мной. — Вы должны помочь мне пробраться в дом Маркуса Лепида. Я думаю, что ваши солдаты могли бы спустить меня на его крышу на веревке.
Евнух задумался:
— Тем же путем мы могли бы спасти самого Маркуса Лепида, подняв его на той же веревке на то здание, где мои люди смогут лучше защитить его.
— Спасти убийцу кошки? Дать ему вооруженную защиту? — возмутился священник. Евнух закусил губу.
Наконец было решено, что стражники снабдят меня веревкой, по которой я смогу пробраться на крышу осажденного дома. — Но ты не сможешь вернуться обратно тем же путем, — настаивал евнух.