Дом Весталок

— Какая все же ирония! — запричитал Марк Лепид, внезапно разрыдавшись. — Горькая ирония! Быть обвиненным в убийстве кошки — когда я, возможно, единственный из множества людей, никогда бы не сделал такого! Я обожаю эти маленькие существа. Они занимают почетное место в моем доме, я даже кормлю их из своей тарелки. Иди сюда, дорогая Нефер! — Он нагнулся, протянул руку, и кошка услужливо прыгнула к нему на руки. Затем она перевернулась на спину и громко замурлыкала. Маркус Лепид прижал животное к себе, и стал ласкать его, чтобы успокоить свое горе. Руфус, казалось, разделял любовь своего старшего кузена к кошкам, потому что он слабо улыбнулся и присоединился к нему, поглаживая зверя по животу.

Я зашел в тупик. Мне казалось вполне определенным, что по крайней мере один из двоюродных братьев был в заговоре с бородатым египтянином, преднамеренно замышлявшим убийство Маркуса Лепида, но кто из них? Если бы только та маленькая девочка могла бы дать мне подробное описание. Но она сказала — «Все римляне одинаковые!»

— Это все из-за тебя и твоих проклятых кошек! — сказал вдруг Аппий, сморщив нос и отступив в дальний угол комнаты. — Из-за этих кошек я болею. Они накладывают на меня какие-то ненавистные чары! Александрия полна ими, и моя жизнь превращается в кошмар. Каждый раз, когда я приближаюсь к одной из них, происходит одно и то же! Я ни разу в жизни не болел так до того, как я приехал сюда — И тут он чихнул, фыркнул, и вытащил салфетку из туники, чтобы высморкаться.

То, что последовало за этим, выглядело некрасиво, хотя, возможно, и справедливо.

Я рассказал Маркусу Лепидусу все, что узнал от маленькой девочки. Я подозвал его к окну и открыл ставни настолько, чтобы указать на человека с вавилонской бородой, который сейчас наблюдал за разведением костра на площади внизу. Маркус уже видел этого человека раньше в компании своего кузена Аппия.

Какого результата я ожидал? Я собирался помочь одному римлянину вдали от дома, спасти невинного человека от гнева обезумевшей толпы и при этом получить от него несколько монет — все это было более-менее достойным занятием. Но было и так понятно, что кто-то должен будет умереть. Я в те времена был моложе и не всегда доводил дела до логического конца.

Освобожденная ярость Маркуса Лепида застала меня врасплох. Может быть, здесь сыграло свою роль не только ужасное потрясение, которое он перенес в тот день, но и то, что он был удачливым торговцем, а поэтому в какой-то степени безжалостным; учитывая, наконец, что предательства в семье часто толкают мужчин на акты крайней мести.

В страхе перед Маркусом Лепидом, Аппий признал свою вину. Руфус, про которого он сказал, что тот невиновен в заговоре, умолял о пощаде для своего кузена, но его мольбы оказались безрезультатными. Хотя мы были в сотнях миль от Рима, но римские нравы господствовала в этом доме в Александрии, и вся власть принадлежала главе семьи. Когда Маркус Лепид снял с себя голубую тунику и приказал облачить в нее своего кузена Аппия, домашние рабы повиновались; Аппий сопротивлялся, но был подавлен. Когда Маркус приказал сбросить Аппия из окна в толпу, это сразу же было сделано.

Руфус, бледный и дрожащий, удалился в другую комнату. Маркус сделал каменное лицо и отвернулся. Серая кошка обвилась вокруг его ноги, но утешение, которое она предлагала, было проигнорировано.

Бородатый египтянин, не осознав подмены, закричал остальным в толпе, чтобы они отомстили человеку в голубом. Лишь намного позже, когда толпа в значительной степени рассеялась, и египтянин смог поближе рассмотреть растоптанный, окровавленный труп, он увидел свою ошибку. Я никогда не забуду выражение его лица, которое сменилось с торжествующей ухмылки на маску ужаса, когда он подошел к телу, изучил его лицо, а затем посмотрел на окно, где стоял я. Получилось так, что он сам руководил убийством своего сообщника.

Возможно, Аппий получил ту судьбу, которую он предназначал своему двоюродному брату. Несомненно, он подумал, что, пока он переждет время в фамильном доме, бородатый египтянин приступит к исполнению плана, как они и задумали, и его старший кузен будет растерзан на улице Хлебопеков. Он не предвидел, что Маркусу Лепиду удастся ускользнуть от толпы и пробежать всю дорогу до своего дома, где все трое двоюродных братьев оказались в ловушке. Не предвидел он и вмешательства Гордиана Искателя — или, если уж на то пошло, вмешательства серой кошки, из-за которой он, чихнув, выдал себя.

Так закончился случай с александрийской кошкой, смерть которой была жестоко отомщена.

Через несколько дней после того, как я рассказал эту историю Луцию Клавдию, я снова случайно посетил его в его доме на Палатине и был удивлен, увидев, на его пороге новую мозаику. Из красочных маленьких плиток был изображен рычащий молосский мастиф вместе с суровой предупреждающей надписью.

Раб впустил меня и проводил в сад в центре дома. Пройдя туда, я услышал тявканье, сопровождаемое гортанным смехом Луция Клавдия, который сидел с чем-то вроде гигантской белой крысы на коленях.

— Что это такое? — воскликнул я.