Дом Весталок

— Я не специалист в религиозном праве, — сказал я, — но трудно представить себе более серьезное преступление, чем убийство в Доме Весталок, найти адекватное оправдание поддельной записке или розыгрышу, и кроме того — еще остается труп. В обычном деле об убийстве, римский гражданин имеет возможность сбежать в какую-нибудь чужую страну, чтобы не предстать перед судом и наказанием; но когда дело касается осквернения святынь, у властей нет вариантов для снисхождения. Если, конечно, ты не сбежишь из города сегодня ночью…

Он остановил меня пристальным взглядом. Его глаза казались невероятно голубыми, как будто за ними плясали голубые язычки пламени.

— Хотя я и люблю шутить и загадывать загадки, Гордиан, я отлично осознаю обстоятельства, в которых оказался. Нет, я не убегу из Рима, как испуганная дворняжка, и не оставлю молодую весталку в одиночестве лицом к лицу с такой ситуацией.

Фабия заплакала.

Катилина снова закусил губу:

— Если это было больше, чем розыгрыш — и труп тому доказательство — то, думаю, что возможно знаю, кто за этим стоит.

— Это было бы началом… Кто?

— Тот самый человек, который стоит за обвинением против Лицинии и Красса. Его зовут Публий Клодий. Ты его знаешь?

— Лично я его не знаю, но много слышал о нем. Зачинщик смуты, возмутитель спокойствия…

— И мой личный враг. Постоянный интриган. Человек столь низких моральных качеств, что без колебаний вовлечет дев-весталок в заговор с целью свергнуть своих врагов.

— Значит, ты подозреваешь Публия Клодия в том, что он заманил тебя ложным сообщением и заставил явиться сюда. Но зачем ему посылать за тобой своего человека? Почему бы ему не поднять тревогу снаружи дома и не запереть тебя внутри? Я не вижу мотива для убийства этого человека.

Катилина пожала плечами:

— Я больше ничего не могу сказать конкретного.

Я покачал головой:

— Я, конечно, сделаю все, что смогу. Мне надо расспросить других весталок и всех рабов, которые были в доме сегодня ночью. Если это нам ничего не даст, то с утра я займусь Клодием. Я постараюсь разыскать человека или тех людей, которые преследовали тебя по пути сюда сегодня вечером, и, если они существуют; их можно будет заставить рассказать, что они знают о мертвом человеке, обнаруженным здесь и о причине его смерти. Боюсь, что все это будет похоже на какую-то мышиную возню, но я мог бы обнаружить кое-что полезное для твоей защиты, Катилина. Хотя, это выглядит почти безнадежно. Надо бы обыскать помещения…

— Мы уже искали и ничего не нашли, — сказала Лициния.

— Но мы могли бы поискать еще раз, — сказала Фабия. — Пожалуйста, Верховная Жрица?

— Хорошо, — строгим голосом произнесла Лициния. — Позови несколько рабынь и проследи, чтобы они вооружились кухонными ножами. Мы снова заглянем в каждый угол и щель.

— Я пойду с тобой, — сказала Катилина. — Чтобы защитить тебя, — добавил он, глядя на Фабию. — В конце концов, человек, которого мы ищем, — отчаянный убийца.

Лициния нахмурилась, но не запротестовала.

В безлунном дворике под колоннадой я резко остановился, чтобы мои глаза привыкли к темноте. Руф сразу же наткнулся на меня. Я споткнулся и пнул камешек, который покатился по камням. Звук оказался очень громким в тишине. Из бассейна донесся крошечный всплеск.

Этот шум напугал меня и заставил мое сердце забиться чаще. «Опять эта лягушка», — подумал я. Вместе с тем, мне показалось, что я вижу какие-то призраки в тенях и покачал головой при таких фантазиях.

«Точно так же, — решил я, — и Катилина мог вообразить, что за ним следят, хотя никого там не было.

Тем не менее, я каким-то образом почувствовал, что мы с Руфом не одни во дворике. Слабое пение весталок из соседнего храма, казалось, парило в неподвижном воздухе над нами. Я сидел на скамейке у камышей на краю пруда и смотрел на звезды, усыпавшие его черную гладь.

Руф сел рядом со мной.

— О чем ты думаешь, Гордиан?

— Я думаю, что мы находимся в глубоких водах.

— Ты веришь Катилине?

— А ты?

— Ни на секунду! Этот человек фальшивый насквозь, весь в своем обаянии и без содержания.

— Ах, ты, может быть, сравниваешь его с Цицероном и находишь его недостаточным.

— Совершенно точно.

— И все же в его характере было ответить бы на такое безрассудное письмо из-за чистой новизны восприятия, не так ли? Эта часть истории кажется правдоподобной; или он настолько хитер, что сам придумал такое письмо, чтобы использовать как уловка в случае необходимости?

— Возможно, так и есть, ведь он достаточно коварен!

— Я в этом не уверен. Что же касается его невиновности в убийстве, то меня впечатлила одна деталь, когда он нашел нож, все еще лежавший в луже крови. Это кажется слишком поразительным, чтобы придумать такое на месте.

— Ты недооцениваешь его сообразительность, Гордиан.

— Или, возможно, ты недооцениваешь его благородство. Что, если это Фабия убила незваного гостя, а Катилина солгал, чтобы защитить ее?

— Вот это действительно абсурдно, Гордиан! Эта девушка такая хрупкая и робкая…

— И явно влюблена в Катилину. Разве ты не заметил этого, Руф? Могла ли она убить человека в состоянии аффекта, чтобы защитить своего возлюбленного?