Дом Весталок

— Я уже далеко не молода и не интересуюсь мужчинами. Обвинение абсурдно! Да, это правда, что Красс ищет со мной встреч на Форуме и в театре и постоянно докучает мне, но если бы наши обвинители только знали, о чем мы беседуем, когда остаемся наедине! Поверь мне, это не имеет ничего общего с сердечными делами. Красс так же легендарен своей жадностью, как весталки своей целомудренностью — но я не буду вдаваться в подробности. У Красса есть свои прекрасные адвокаты и защитники, а у меня свои и через три дня суды прослушают наши дела и решат их. У них нет свидетелей и нет доказательств чего либо, противоречащего моему обету; этот иск не что иное, как провокация, имеющая целью поставить Красса в неловкое положение и подорвать веру народа в весталок. Никакая разумная коллегия судей не признала бы нас виновными, и все же события этого вечера могут нам обоих все осложнить.

Она посмотрела в темноту, нахмурилась и погладила свиток на коленях, как будто разговор стал ей неприятен, и она хотела бы снова уйти в успокаивающие ритмы стихов поэтессы с острова Лесбос. Когда она заговорила вновь, ее голос стал томным и мечтательным.

— Я была посвящена Весте в возрасте восьми лет; всех весталок выбирают в раннем возрасте, между шестью и десятью годами. Мы служим не менее тридцати лет. Вот, например, Фабия, — она указала на девушку в тени. — вместе с такими же весталками ее уровня со второго десятилетия она выполняет священные обязанности по очищаю святынь и совершает солярные подношения, охраняет вечный огонь, освящает храмы, посещает святые праздники, охраняет священные реликвии. В третьем десятилетии мы становимся учителями и обучаем новичков, передавая им наши тайны. По прошествии тридцати лет нам разрешается оставить посвященную жизнь, но те немногие, кто решает это сделать, почти всегда заканчивают несчастьем. Она вздохнула. — В Доме Весталок женщина приобретает определенные привычки и ожидания, и придерживается ритма жизни, несовместимым с внешним миром. Большинство весталок уходят из жизни так же, как и жили, в целомудренном служении богине и ее вечному очагу.

— Иногда… — ее голос дрожал. — Иногда, особенно в ранние годы, можно соблазниться и уклониться от обета целомудрия. Это наказуемо смертью, и не простой, милосердной смертью, а ужасающей для созерцания участью.

— Последний такой скандал произошел сорок лет назад. Девственная дочь из хорошей семьи была поражена молнией и убита. Ее одежда была разорвана, а нагота обнажилась; прорицатели истолковали это так, что весталки нарушили свои обеты. Три весталки были обвинены нечистыми, вместе с их предполагаемыми любовниками, и предстали перед коллегией понтификов. Одна была признан виновной. Остальные были оправданы. Но народ не был удовлетворен. Они бушевали и бунтовали, пока не была создана специальная комиссия. Дело было прекращено только тогда, … когда все три весталки были осуждены.

Лицо Лицинии вытянулось. Ее глаза блестели в свете лампы.

— Знаешь ли ты какое у нас наказание, Гордиан? Возлюбленного прилюдно избивают до смерти; дело, конечно, ужасное, но простое и быстрое. Не то, что с весталкой. С нее снимают диадему и льняную мантию. Ее одевают как для погребения, укладывают в закрытые носилки и проносят через Форум, на котором присутствуют ее плачущие родственники, вынуждают пережить страдания собственных похорон. Под землей для нее подготовлена камера, где имеются ложе, лампа и стол с небольшим количеством еды. Обычный палач ведет ее вниз по лестнице в камеру, но он не причиняет ей вреда. Видишь ли, ее личность всегда священна для Весты; ни один человек не может убить ее. Затем лестницу поднимают, свод цементируют и запечатывают, а землю выравнивают.

— Хоронят заживо! — хрипло прошептала Фабий. Девушка, остававшаяся в тени, занервничала, ее руки теперь судорожно вытирали губы.

— Да, хоронят заживо! — голос Лицинии был твердым, но смертельно холодным. Довольно долго она смотрела на свои колени, где в ее руке лежал смятый свиток со стихами Сапфо.

— Я думаю, что пришло время объяснить Гордиану, для чего мы позвали его сюда. — Она отложила свиток и встала. — Сегодня ночью в этот дом проник злоумышленник. Точнее, двое злоумышленников, а, возможно, с ними был и третий. Мужчина пришел навестить Фабию после наступления темноты, как он утверждает, по ее приглашению…

— Никогда я такого не говорила! — вскрикнула девушка.

Лициния заставила ее замолчать испепеляющим взглядом.

— Его обнаружили в ее комнате. Но хуже того… Да ты сейчас сам все увидишь, Гордиан…