Дом Весталок

— Росций против. Он не станет делать этого из-за раба, так он и сказал. А уж зрителям он тем более ничего сказать не отважится. Ты только представь: убийство за кулисами, когда идёт наше представление, во время праздника в честь Юпитера и рядом с храмом Юпитера — вот уж поистине дурной знак! Какой магистрат после этого станет нанимать Росция и его труппу? Нет, представление должно продолжаться во что бы то ни стало — даже при том, что теперь мы должны как-то ухитриться исполнить девять ролей с пятью актёрами вместо шести. Боги, я ведь никогда не учил роль племянника…

— Статилий! — это был Росций, вернувшийся с подмостков. Он отшвырнул в сторону маску Эвклиона. Впрочем, сейчас и его подлинное лицо почти не отличалось от маски — но только изображающей ярость. — О чём ты думаешь, что ты делаешь, что ты там бормочешь? Если я теперь играю Эвклиона, то, значит, ты — племянника! — он протёр свои знаменитые раскосые глаза, потом хлопнул себя по лбу: — Боги, что я говорю! Ведь Мегадор и его племянник должны выступать одновременно! Что за напасть! О Юпитер, ну почему это выпало именно мне?

Актёры кружили и суетились, как рой обезумевших пчёл. Прислуга стояла у стен, бесполезная и всеми забытая. В труппе Квинта Росция воцарился хаос.

Я смотрел на бескровное лицо Панурга — его все эти заботы уже не касались. Смерть всех делает одинаковыми, будь ты при жизни рабом или гражданином, римлянином или греком, гением или халтурщиком.

Но вот представление окончилось. Старый холостяк Мегадор счастливо избежал брачных уз, скупец Эвклион утратил заветный горшок золота — но вновь обрёл его, преданный раб, вернувший золото, получил свободу, Мегадор заплатил поварам и отправил их восвояси, а юные влюблённые наконец-то обручились[18]. Как они там всё это устроили, я уж не знаю. Но театр творит чудеса, и всё прошло гладко. Под шквал аплодисментов актёры вышли на подмостки, а когда они вернулись — суровая реальность мгновенно стёрла с их лиц радостное возбуждение и напомнила о лежащем рядом трупе.

— Это бред! — повторял Статилий, склоняясь над мёртвым телом.

Впрочем, я знал, как он относился к своему сопернику — и задумался, не испытывает ли он сейчас тайной радости. Он казался искренне потрясённым, и, в конце концов, это могло быть правдой.

— Кто это? — бросил Росций, скидывая жёлтый наряд скупца.

— Моё имя Гордиан. Люди прозвали меня Сыщиком.

Брови Росция поползли вверх, и он кивнул.

— Да, я слышал о тебе. Этой весной было дело Секста Росция… Нет, ни с какого боку не родственник — во всяком случае, не близкий. В том деле ты заслужил уважение обеих сторон.

Я знал, что актёр входил в ближайшее окружение диктатора Суллы, которому я тогда наступил на мозоль — и потому только кивнул.

— Так что ты здесь делаешь? — спросил Росций.

— Это я позвал его, — робко вставил Статилий. — Я попросил его осмотреть место преступления. Именно о нём я подумал в первую очередь.

— Ты втянул в это дело постороннего, Статилий? Ну и дурак! А почему бы тебе не выйти на Форум и не начать рассказывать об этой новости всем подряд? Ты что, не понимаешь: скандал нас всех погубит?

— Поверь, я умею молчать о чужих тайнах… во всяком случае, о тайнах того, кто меня нанял, — заметил я.

— Ах, вот оно что, — Росций испытующе поглядел на меня. — Что ж, возможно, это неплохая идея, если ты и вправду сумеешь отыскать убийцу.

— Думаю, что сумею, — ответил я со всей возможной скромностью, мысленно уже прикидывая размер гонорара. В конце концов, Росций — самый высокооплачиваемый актёр в мире. По слухам, его годовой доход составляет полмиллиона сестерциев. Он может позволить себе быть щедрым.

Росций снова посмотрел на труп и удручённо покачал головой:

— Один из моих лучших учеников. Он был талантливым актёром — но также и ценной собственностью. Зачем вообще кому-то убивать раба? Панург был чужд всяким порокам, к политике отношения не имел, врагов у него не было.

— Человек, у которого нет ни одного врага — редкость, — при этих словах я невольно взглянул на Статилия. Он поспешно отвёл глаза.

Среди актёров и работников послышалось волнение. Толпа расступилась, пропуская высокого, мертвецки бледного человека с густыми рыжими волосами.

— Херея! Где ты пропадал? — прорычал Росций.

Новоприбывший уставил свой длинный нос на труп, а затем и на Росция.

— Я ехал сюда со своей виллы в Фиденах, — бросил он. — Ось моей колесницы сломалась. Но я вижу, что пропустил здесь не только представление.

— Это Гай Фанний Херея, — шепнул мне на ухо Статилий. — Сначала он-то и был хозяином Панурга. Когда у раба открылся актёрский дар, он отдал Панурга на обучение Росцию, и тот стал его совладельцем.

— Похоже, они не очень-то дружны, — шепнул я в ответ.

— Они не ладили из-за того, как делить прибыль от игры Панурга…

— Значит, Квинт Росций, — процедил Херея, задрав нос ещё выше, — вот как ты бережёшь нашу общую собственность. Прямо скажу: плохо бережёшь, очень плохо. Этот раб теперь не стоит ничего. Я пришлю тебе счёт за понесённый убыток.

— Что? По-твоему, это моя вина? — в глазах Росция сквозило отчаяние.