Дома моей души

Я шла с кульком впереди себя, неся его как хрустальную вазу. Но таковая у нас появится еще ой как нескоро. И она, одна единственная за всю мамкину и папкину жизнь, будет украшать наше жилище в гордом одиночестве потом многие годы.

Я шла несвойственным мне шагом, плавным, боясь уронить кулёк. Мне сделали впервые в жизни неожиданный подарок. Не прошло и получаса, как все знали, что у меня день рождения и в честь него обновки. Не заметить мой необычный проход было невозможно. С лёгкой руки дяди Саши все вели меня в буфет и кулёк мой каждый раз пополнялся на несколько конфет. Через час тетя Люба поменяла мне кулёк на больший. Когда я пришла к мамке, она хотела вернуть мой кулёк тете Любе, ругая меня за проявленную инициативу в покупке стольких конфет.

Но тётя Люба сказала, что я тут не при чём. И кулёк мне вернули.

Это нисколько не омрачило мне праздник, я знала, что это мне подарок. За свою жизнь таких нежданных подарков я получила совсем немного. Этот был первым. И я помню, как мы с Вовкой долго сортировали в маминой каюте конфеты по фантикам, цвету, боясь укусить такую красоту. Потом мы долго смаковали с ним каждый вид. А конфет было еще много!

Мы с Вовкой спим и не знаем, что конфеты снова поджидают меня, но совсем в другом месте. Впереди по курсу бабушкин буксир.

Глава 12

Артельный, шалман и ридикюль

Моё перемещение на бабушкин буксир происходило не столь парадно, как на дедушкин.

Я бы сказала даже совсем прозаически, буднично. Короче, в памяти об этом событии не отложилось ничего.

Но свое вступление в царствование на этом буксире я помню очень хорошо и отчетливо.

Как только мы с бабушкой водружались на её буксир, пароходы расходились. И каждый шел в своем направлении. Бабушка, не дождавшись, когда папкин пароход уйдет из виду, шла на камбуз.

Я махала рукой, пока пароход отца не превращался в точку. И моя шкала радостей жизни тут же резко взлетала вверх, одержав победу над грустью расставания.

Я бежала на камбуз к бабке21, рядом в столовой уже собралась почти вся команда. Я здоровалась со всеми друзьями еще с моих прежних визитов. Никто не удивлялся, что нет в столовой лишь моей бабушки.

Но и никто, включая меня, не волновался по этому поводу.

И вот…. Открывается раздаточное окно из камбуза в столовую. И бабушка звонко зовет:

– Дежурный! Принимай!

На окне появляются большие суповые тарелки, наполненные горками жареных пирожков внушительных размеров, пышущих жаром, источающих аромат бабушкиной сдобы.

Волна ликования юных матросов и служивых рангом постарше перекатывается с каждой тарелкой, переданной по цепочке.

Первая тарелка, конечно же, их маленькой принцессе, виновнице торжественного ужина.

Я впиваюсь зубами в первый пирог, держа второй наготове.

Горячущий чай со смородой, набранной в тайге. Капитан сидит вместе со всеми. Сегодня праздник – День вступления в золотой период, период моего гостевания.

А это значит, что команда будет посажена на счастливую для всех диету пирожков на завтрак, огромных пирогов со свежей рыбой на обед и блинами на ужин, с разными вареньями, которые умеет печь и варить только она, моя бабушка.

Мы все лопаем от пуза, а счастливая бабушка мечет и мечет на наш длинный стол:

–А эти с печенкой!

–А эти с картошкой!

А эти …..

Магия её пирогов столь велика, что все мы понимаем, что мы попухли, но остановиться не можем.

Когда ест бабушка, и ест ли, я не помню. Тогда я об этом не думала. Как такие пироги не есть!

Но услужливая память, сфотографировала всё в запасники. И сейчас, ночами, вновь выдает мне свои снимки для просмотра своих архивов.

Веселый гул и хруст пирогов стоит в столовой, все раскраснелись от перемены меню в ресторанную сторону. И моя молодая бабушка, освободившаяся, наконец, от плиты, оперлась на раздаточное окно и молча смотрит на всех своими зелеными с поволокой глазами, иногда моргая украдкой.

Капитан уходит первым, понемногу расползаются и все остальные. Кто спать, кто на вахту.

Я валюсь с ног на бабушкину кровать и проваливаюсь в сон, где бабушка говорит мне:

–Намаялась, дитятко! Завтра что хочешь-то?

Я счастливо улыбаюсь, прижимаюсь к бабушке на её узкой кровати. Мне снится река, она перекатывает свои волны и говорит мне:

– Спи, спи!

И я сплю, сплю сном безмятежного детства, еще не знающего потерь.

Просыпаюсь я от нестандартной на пароходе ситуации. Буксир бабушки явно стоит. И по шуму снаружи я понимаю, что мы стоим в каком-то порту. Хотя наша с бабушкой каюта находится в матросском кубрике в трюме парохода, солнце лупит в иллюминатор каюты во всю мощь

сибирского палящего лета. Я понимаю, что, скорее всего, дело движется к обеду. И мчусь к бабушке на камбуз.

Там непривычно тихо. Бабушки нет. И ничего не варится и не жарится. Я стою молча и соображаю, как это? Ничего вкусного?

Появляется бабушка и говорит, что все уже давно позавтракали вчерашними пирогами. Вон в тарелке тебе оставили, возьми. И сейчас мы с артельным идем за провиантом.

– А я ? – воплю я.

–Как без тебя, и ты с нами.