Дома моей души

Когда много – много лет спустя провидение повторило этот день для меня вновь, я долго не могла уснуть.

Был чудесный августовский день. Мы шли с моей малышкой в наш красивый зоопарк.

Я вдруг увидела его вход, похожий на тот арочный вход моего детского счастья, как будто время повернуло вспять. Около него сидели тетки и продавали в кульках … черемуху.

Я купила дочери и себе, но черемуха не дотягивала до эталона. Она была и поменьше и не такой сахаристой и сочной. И не таежной. На моей дочери было одето новое белое шелковое платье с мелкими незабудками. Дочь не знала, что раньше, когда деревья вокруг меня были большими, тогда черемуха была сочней и слаще.

Она ела с наслаждением эти липкие ягоды и одна упала из кулька, и прокатилась по всему платью, упав на землю, и подняв несколько пылинок.

Моя аккуратистка-дочь заплакала, ей было жаль обновки, за которой мы с ней выстояли длинную очередь в «Детском мире», и в её небогатом детстве покупка его была для нас событием. Я утешаю её, но отстирать платье так и не получилось.

Я металась во сне, и видела слёзы моей милой дочки и моей мамки над этим платьем.

Я искала слова утешения им обеим и … не находила. Боль потихоньку ушла, а грусть осталась со мной навсегда. Она спряталась, но иногда всплывает, когда я чему-то радуюсь. И иногда боль от того, что я не смогла их утешить, бередит мне душу.

Но память спешит вскоре утешить меня.

И я вижу старинные своды белоснежных бывших купеческих особняков, колоннады знаменитого Гостиного Двора, чудесный, лучший в России Ботанический сад с прорисовывающимся сквозь ограду зданием старинного университета, где работал знаменитый ученый, папин двоюродный брат.

Его интересные рассказы пройдут мимо нашей памяти, а наше глупое детство и всепоглощающая любовь к мороженому, к тому мороженому, застрянут в этой памяти навсегда. Как и аромат таежной липко-сладкой черемухи.

А пока! Столько еще интересного.

Уже довольно поздно, Вовка спит. А я еще не сделала вечерний обход своих присутственных мест. Надо успеть, а то мамка загонит спать. Но мне навстречу идет она сама:

– Пойдем, надо примерить! А то осталась ты без платья, а завтра твой день рождения.

Я бегу с мамкой в её багажную кассу. Здесь стоит машинка, она всегда берет её с собой.

Мамка шьет мне юбку. Черную в складку. Белая кофточка уже висит наживуленная. Я меряю обновки. И остаюсь с мамкой, как уйти, когда я нужна. Сколько платьев в моей жизни мамке приходилось шить как царевне – лягушке за ночь. Как я сейчас понимаю, это были весьма незатейливые прикиды. Но, слова мода, подиум! Мы тогда понимали лучше слово – новое. Так я и уснула в мамкиной каюте на узеньком диванчике, впрочем, для меня он был в самый раз. Утром я проснулась довольно поздно. Мамки не было. Но вот она открывает дверь. С ней Вовка, он уже одетый. Мамка сегодня в честь моего дня рождения сама одела его. Они принесли поесть от тети Лены – поварихи. Мы пьем какао из жестяного чайника и заедаем его хлебом. Вкусно! Накормив, мать выпроваживает нас со словами:

– Идите, мне надо работать! Да смотри, Верка, не извазюкайся!

Получив напутствие, гордая от одетых обнов, я степенно иду, держа Вовку за руки. Но скоро ему это прискучило и он удрал вниз, в машинное отделение.

Там мы, ребятня подолгу разглядывали шатуны, размером с каждого из нас. Они были чистые и блестящие и двигались с такой мощной силой, что мы, не зная еще смысла этих слов, с почтением и восторгом наблюдали за ними. Обсуждая при этом, вот эта бомбышка тянет эту, а эта толкает ту. Весь механизм состоял для нас на то время из бомбышек, больших и маленьких. И только самый большой мы знали, как звать: шатун. Вовка отправился на наш наблюдательный пост. Но сегодня мне было не к чему, мазать руки о вечно заляпанные поручни лестницы в машинном отделении.

Я шла в размышлении, что же мне делать с моим днём рождения. И во мне проснулась женщина, как похвастаться своей чудной юбочкой и кофточкой.

Но навыков я в этом совсем не имела, и пребывала на распутье своих размышлений.

– Верка! Чего это ты вырядилась? – Это дядя Саша, наш боцман, шел мне навстречу.

Я обрадовалась такой неожиданной подмоге: А у меня сегодня день рождения! Вот мама мне и сшила!

– Да ну! Тогда пойдём со мной! – он взял меня за руку, мы шли с ним как на параде. Сейчас я бы сказала, как на светском рауте, на мне были неотразимые одежды. Я бы сказала, неотразимый прикид, но тогда я не знала и этого слова.

Дядя Саша завёл меня в буфет, где торговали пивом, конфетами, сигаретами и печеньем для пассажиров и всех желающих.

– Ну – ка, Любезная! Завесь – ка нам сто грамм «Ласточки»! У нас сегодня день рождения!

– Да ну! Что ты говоришь!

Я стояла, потупив взор, смущаясь и радуясь одновременно. Мои обновки заметили, да еще и подарок меня ждет. Дядя Саша торжественно вручил мне кулёк с подарком, а тетя Люба сказала:

– Вот тебе, Верка и от меня конфетки!

– Спасибо, дядя Саша! Спасибо тётя Люба! От смущения я не могла поднять глаз, но, как не взять подарка.

– Кушай на здоровье!