Доминион. История об одной революционной идее, полностью изменившей западное мировоззрение

Годы текли. Учёный терял терпение. Он знал, что протестантские астрономы вовсю занимались поисками доказательств истинности гелиоцентризма, ничем не рискуя и не сталкиваясь с цензурой. Галилей жаждал исправить ошибку папства, опасаясь, что в противном случае оно в скором времени станет посмешищем. После конклава 1623 г. он решил попробовать убедить в своей правоте лично нового папу. Урбан VIII внял доводам старого друга и разрешил ему вновь обратиться к проблеме гелиоцентризма при условии, что тот будет именовать эту концепцию всего лишь гипотезой. Шесть лет Галилей трудился над своим шедевром: воображаемым диалогом между приверженцем Аристотеля и сторонником Коперника. Автор не скрывал своего энтузиазма по поводу гелиоцентризма, но уравновесил его цитатами самого Урбана, предостерегавшего натурфилософов от безрассудного желания «стеснить и ограничить Божественное могущество и премудрость единственным человеческим измышлением» [700]. Впрочем, в «Диалоге» это утверждение вложено в уста аристотелианца, которого Галилей изобразил откровенным глупцом и даже назвал Симпличио, то есть Простаком. Урбана поставили в известность о том, что́ написал его друг. Враждебные Галилею советники говорили папе, что учёный ответил на его великодушие наглостью [701]. Как итальянский дворянин, Урбан не мог допустить, чтобы безнаказанно задевали его честь; как глава Вселенской церкви, он счёл своим долгом встать на защиту её авторитета. Галилей был вызван в Рим инквизицией и вскоре предстал перед судом. В итоге 22 июня 1633 г. он был осуждён за то, что отстаивал как «вероятную» гипотезу, согласно которой «Земля движется и не является центром мира» [702]. Облачившись в белые одежды кающегося грешника и встав на колени перед судьями, он трясущимся голосом произнёс отречение от всех своих еретических суждений. Его книга попала в список книг, которые католикам было запрещено читать. Самого Галилея к радости инквизиторов приговорили к тюремному заключению. Урбан спас его от тюрьмы, но оставшиеся девять лет жизни самому прославленному натурфилософу в мире пришлось провести под домашним арестом.

Причинами такого печального исхода стали прежде всего недопонимание, соперничество и ущемлённое самолюбие, но отзвуки скандала слышались по всему христианскому миру. Многим казалось, что ставки чудовищно высоки. Проблема заключалась отнюдь не в противоречиях между Библией и натурфилософией: как справедливо отметил кардинал Беллармино ещё в 1616 г., неопровержимых доказательств правоты Коперника на тот момент не существовало. В конце концов, спор вёлся не о том, движется Солнце или не движется. На кону стоял куда более важный вопрос. Пока шёл суд над Галилеем, в Германии продолжались кровавые сражения; будущее католицизма висело на волоске. Король Швеции, лютеранин, вставший на защиту таких же еретиков, одержал ряд блестящих побед и едва не дошёл до Альп. Сам он в 1632 г. был убит в сражении, но положение католиков оставалось отчаянным. Урбан, связанный по рукам и ногам всевозможными союзами и конфликтами, не был готов поступиться даже толикой своего авторитета, столкнувшись с высокомерным и эгоцентричным натурфилософом. В свою очередь, протестанты, опасавшиеся возможных последствий войны в Германии так же, как и католики, готовы были приписать папе самые мрачные мотивы. В осуждении Галилея они усмотрели не отчаянную попытку папства сохранить свой авторитет, а воплощение всего того, что казалось им в Римской церкви отвратительным и пугающим. В 1638 г., путешествуя по Италии, молодой английский пуританин Джон Мильтон направился во Флоренцию. «Там я отыскал и посетил славного Галилея, проводившего свою старость в тюрьме инквизиции за то, что держался в астрономии иных взглядов, чем францисканские и доминиканские цензоры» [703]. Впоследствии именно так протестанты будут раз за разом изображать своих оппонентов-католиков: как фанатиков, которым их нетерпимость не позволяет дозволить исследование небес. А Галилея они объявят своим. Мучеником, ставшим жертвой суеверия, титаном, который продолжил благородное дело Лютера и развеял своими сияющими открытиями мрак папизма и аристотелианства.