Домочадец

Я отрицательно покачал головой и зачем– то скривил губы.

– Да, шоу так себе, – согласился Клаус. – Можно сказать, дрянь. Здесь вообще мало приличных мест. Зато цены ниже гамбургских. А что касается девушек, так это как повезёт. Иногда можно нарваться на очень даже приличные экземпляры.

На улице в окошке ночного бистро мы купили по гамбургеру – начинал одолевать голод – и с подачи Тильмана взялись за обсуждение прелестей женского пола. Штефан не гнушался бросать оценивающие реплики в адрес проходящих девиц. Детлоф уминал второй гамбургер и с вожделением глотал пепси-колу. Полный фон Цепелин, похожий на молодого шеф-повара и уж никак не тянувший на бизнесмела, и поздним вечером был заложником ворчливого желудка. Клаус тянул пиво и поддакивал Штефану.

– И всё-таки контакт с проституткой неприятен, – умно заключил Клаус, когда мы прошли мимо неонового свечения Peep Show. – Подумать только, ты прельщаешься женщиной, у которой было столько тёмных связей. Мне это не нравится.

– Х-ха! – воскликнул Штефан. – А кому– то это очень даже нравится. Всё зависит от пристрастий потребителя сексуальных услуг. – Штефан остановился и выбросил пустую пивную банку в урну. Он подтолкнул меня вперёд – мы стояли у пешеходного перехода. – Вот мы, немцы, по ночам, когда горит красный, но машин не сыщешь за несколько кварталов, стоим, терпеливо дожидаемся зелёного и только потом переходим дорогу. И так во всём, старик, в любых мелочах. И если бы не было свободы в половых отношениях, наша нация превратилась бы в стадо процветающих болванов-обывателей, для которых работа и семья были бы скучным пределом совершенства, жаждой тупикового маниакального благополучия. Кстати, что мы стоим? Машин ведь нет, – спохватился Штефан и стронул с места на красный свет качающуюся компанию.

– А куда мы идём? – логично спросил Тильман.

– Как куда? – удивился Клаус. – Ещё по «Фленсбургеру» и двинем домой. Так ведь?

Детлоф устало кивнул. Тильман и Клаус, готовые на всё, промолчали. Куда мы пошли дальше – сказать трудно. Незначительный фрагмент наших ночных блужданий по Килю покинул мою память. Отравленная пивом, она задремала и очнулась лишь тогда, когда я поднимался по ступеням, выложенным бурой плиткой, и рядом со мной, напоминая альпиниста, измученного долгим, муторным восхождением, взбирался на «вершину» размаянный Детлоф, где-то потерявший галстук. Я пытался сохранить наш зыбкий альянс и взял его за рукав, который он недовольно одёрнул, посчитав мою дружескую любезность наступлением на его шатающееся достоинство.

Наш некрепкий тандем распался не по инициативе Детлофа. Темнокожее существо, перетянутое всего в двух местах фосфоресцирующими тряпочками, увлекло моего беззащитного спутника за колышащиеся шторы, откуда оно и выскочило, стуча по кафелю звонкими копытцами. Что касается меня, то я только в момент похищения Детлофа заподозрил – наивный! – приближение опасности, которая опасностью, возможно, была лишь в моём понимании и Штефаном и Клаусом, не дошедшими до верхних этажей, воспринялась бы как приятная душевная и физическая встряска. Короче, меня в моём глуповатом выставочном костюме схватила под руку ещё одна смуглая особа. Она прижалась ко мне всем телом и потащила меня, пытавшегося поначалу сопротивляться, за лёгкую соломенную ширму. Я очутился в коридоре, освещённом притушенным красным светом. Кто-то открыл передо мной дверь, и моя соблазнительница провела в тёмную комнату очередного своего клиента, то есть меня.

– Дорогой друг, меня зовут Ноа, – послышалось из напряжённого полумрака душной спальни, овеянной восточными благовониями. – Ты – мой гость в этом скромном жилище. Я сделаю для тебя всё, что ты захочешь. Я покажу тебе рай. Все мужчины хотят этого.

…В третьем часу ночи (благо мои Tissot – подарок Вальтера) не подводили меня ни разу и чудом остались на моей руке, в отличие от семисот марок, исчезнувших из карманов брюк, я оказался на улице. Свежий прохладный воздух, в котором мерещились отдалённые вздохи морской волны, приободрил меня, и я отвлёкся от кошмарных дум, преследовавших меня весь день и всю ночь. Мои коллеги по ночным развлечениям испарились. Судьба Детлофа была неизвестна. Передо мной во сне лежал незнакомый город. Я побрёл наобум к мирно плескавшейся поодаль воде, и вела меня одна интуиция, чудом уцелевшая в моём поруганном надломленном сознании. «Я вижу, ты чем-то обеспокоен. Не волнуйся, я тебе помогу, – не давал мне покоя вкрадчивый шёпот сверху. – Тебе ничего не надо делать. Я сделаю всё сама. У тебя есть сто марок?