Домочадец

Меня вытошнило в укромном уголке какого-то чистого парка. Я лёг на скамейку и, одолеваемый ночным росистым холодом, подумал, что эта дрянная жижа весьма удивит поутру местных дворников, не привыкших на образцовом объекте сталкиваться с проявлением такого вопиющего свинства. Я уснул неожиданно, так и не выбравшись к морю. Замёрзший и помятый, словно меня измочалили бритоголовые наци, я добрался к утру до железнодорожного вокзала. В буфете я взял кофе со сливками и пресный бутерброд с сыром. Во внутреннем кармане пиджака в паспорте у меня были спрятаны двести марок. Если бы не эти деньги, по счастливой случайности не замеченные карманниками из борделя, моё возвращение в Гамбург не состоялось бы, по крайней мере так быстро. Через полчаса праздных шатаний по вокзалу я вышел на перрон, с которого отправлялся гамбургский поезд. Я купил в дорогу газеты и, умывшись в просторном туалете, долго разглядывал в зеркале над раковиной своё замученное ухабистое лицо. За тонкой стенкой кабины моему безмолвному диалогу с опустившимся пай-мальчиком аккомпанировал тяжким кряхтеньем бездомный дед. Перед занятием стульчака он стрельнул у меня две марки на еду и спросил, нет ли у меня пустых пивных бутылок.

Я ехал во втором классе, в вагоне для некурящих. Рассвет охватывал город. В этот ранний пленительный час, когда в мире, кроме поступательного движения служащих к местам своей работы, казалось, не происходило ничего значительного, меня со страшной силой потянуло к дивногорскому дому, к садовым сбросившим цвет рододендронам. Туда, к столику с утренним кофе, к шезлонгу, в котором я передёргивался от игольчатого жжения ранней росы, повлекло меня со страшной силой, и я решил потребовать разрешения Вальтера посетить его дом в последний раз по дороге в Петербург. На этой успокоительной ноте я беззаботно задремал, упёршись всклокоченным затылком в мягкий подголовник велюрового сиденья. Мне снились оптимистические пейзажи безоблачного дивногорского бытия. Мне мерещилась заботливая Вера, которая вместо своих излюбленных сладостей потчевала меня пышным хрустящим омлетом и приговаривала, что есть сладкое – весьма рискованное занятие. Снился мне и Константинов. В отличие от себя – реального – он был немногословен и в меру занудлив. В допотопной водительской каске, на которой с помощью толстой резинки держались древние водительские очки с выпученными стёклами, он рассказывал мне об устройстве двигателя своего «Даймлера-Бенца» 1938 года выпуска. Он расхаживал с миниатюрной чашкой густого чёрного кофе и свободной рукой, затянутой в грубую кожу предвоенной водительской перчатки, смахивал со стёкол своего музейного божества полчища лесных насекомых, нагло облепивших его сокровище. Константинов недавно получил водительские права и считал своим долгом предупредить меня, что если и я сяду за руль автомобиля, то в первую очередь мне следует помнить о том, что быстрая езда – источник повышенной опасности. В машине Константинова поджидала Стэлла. Вблизи своего миниатюрного личика она орудовала опасно заточенными инструментами, изъятыми из маникюрного набора. Константинов, как обычно, пытался воздействовать на меня просветительски.

– Как, вы ещё не читали свежих газет? – непонимающе посмотрел он на меня и победно стукнул донышком пустой чашки по столу, на котором непрошенно звякнули ложки и ножи. – Не поленитесь, пошлите Веру в ближайший киоск.

Тут я проснулся, очевидно, посчитав, что Вера ушла за газетами. До Гамбурга было ещё далеко. Я вспомнил про нечитанные газеты. То, что они лежали вразброс на противоположном сиденье, будто их сознательно оставила Вера, было продолжением сна наяву, какой-то вымышленной цепочкой, связующей два моих совершенно разных жизненных отрезка, которые странным образом соединились в этом утреннем поезде. Одну из газет я открыл на предпоследней полосе. Ранний луч солнца сделал попытку утвердить себя на слегка помятой странице и скользнул по диагонали сверху вниз, высвечивая крупные шрифты и колонки плотного мелкого текста: объявления, информация, реклама, некрологи… И вдруг… «Вчера в автомобильной катастрофе погиб директор одной из крупнейших торговых компаний Гамбурга, её основатель и бессменный руководитель на протяжении последних двадцати лет – Вальтер Шмитц…»