Дон-Кихот Ламанчский. Часть 1 (др. издание)

— Если ваша милость гнваетесь, отвчалъ Санчо, въ такомъ случа я замолчу и не открою вамъ того, что, какъ врный слуга, я долженъ былъ бы открыть своему господину.

— Говори, что хочешь, отвчалъ Донъ-Кихотъ, лишь бы только ты не выдумалъ устрашить меня своими словами. Если же ты самъ страшишься, въ такомъ случа длай то, что теб прилично, я же, котораго ничто не устрашаетъ, буду длать то, что мн прилично.

— Не въ томъ дло, какъ гршенъ я предъ Господомъ Богомъ, совсмъ не въ томъ, отвтилъ Санчо, а доложу я вамъ, ваша милость, что эта госпожа, называющая себя царицею великаго Микомиконскаго царства, такая же царица, какъ моя мать, и это я знаю наврное, потому что, еслибъ она была въ самомъ дл царица, такъ не стала бы ходить, чуть только глаза съ нее спустятъ, во вс углы амуриться съ однимъ изъ этихъ господъ.

При этихъ словахъ Доротея покраснла до блковъ глазъ: мужъ ея, донъ-Фернандъ, дйствительно, не разъ, тайкомъ обнималъ и цаловалъ ее. Санчо однажды подмтилъ это и ему показалась подозрительной такая фамиліарность принцессы съ какимъ то неизвстнымъ господиномъ; — вести себя такимъ образомъ могла, по его мннію, какая-нибудь придворная дама великой царицы, но, никакъ не она сама. Доротея ршительно не знала, что сказать ей и допустила Санчо говорить дале: — «Я вамъ сказалъ это, господинъ мой», продолжалъ Санчо, «потому что боюсь, какъ бы въ конц пути, прохавши такое огромное разстояніе, проведши столько дурныхъ ночей и еще худшихъ дней, не очутиться намъ съ вами въ дуракахъ, чтобы не пришлось намъ облизываться, глядя, какъ этотъ господинъ, любезничающій съ принцессами въ корчмахъ, станетъ кушать плоды нашихъ трудовъ; въ чему же, въ такомъ случа. торопиться намъ осдлывать Россинанта, осла и иноходца? Не лучше ли оставаться спокойно въ сторон; пусть по нашей поговорк каждая женщина остается за своимъ веретеномъ и отправимся обдать.

Милосердая Владычица! Какъ описать гнвъ, которымъ воспылалъ Донъ-Кихотъ, услышавъ дерзкія слова своего оруженосца! Съ глазами, горвшими какъ пламень, задыхаясь отъ злобы, онъ неистово воскликнулъ: «болванъ, мужикъ, неучь, клеветникъ, грубіянъ, безстыдникъ! Какъ осмлился ты сказать все это въ присутствіи моемъ и этихъ высокихъ дамъ? Какъ осмлился ты даже вообразитъ что-нибудь подобное? Прочь съ моихъ глазъ: лгунъ, клеветникъ, сплетникъ, не понимающій, что значитъ уваженіе, которое мы обязаны имть къ коронованнымъ лицамъ. Вонъ съ глазъ моихъ, если ты не хочешь испытать мой гнвъ». Сказавши это, Донъ-Кихотъ нахмурилъ брови, надулъ щеки, косо взглянулъ, ударилъ объ полъ ногою, словомъ, обнаружилъ вс признаки самаго бшенаго гнва, и своими грозными словами и жестами до того напугалъ несчастнаго Санчо, что-тотъ весь задрожалъ и желалъ провалиться въ эту минуту сквозь землю. Онъ поспшно отвернулся и удалился изъ глазъ своего разъяреннаго господина. Узнавшая хорошо характеръ Донъ-Кихота, Доротея поспшила успокоить рыцаря.

— Не сердитесь, господинъ рыцарь печальнаго образа, сказала она, не обращайте вниманія на дерзкія слова вашего оруженосца. Быть можетъ онъ не совсмъ не правъ, и христіанскую совсть его не слдуетъ подозрвать въ лжесвидтельств противъ моей особы. Нужно врить, нисколько не сомнваясь, что въ этомъ замк, какъ вы утверждаете, все очаровано, и вашему оруженосцу, при помощи сатанинскихъ ухищреній, могло очень легко привидться что-нибудь предосудительное для моей особы.

— Клянусь всемогущимъ Богомъ, вы правы, воскликнулъ Донъ-Кихотъ. Этого гршника, безъ сомннія, искушало какое-нибудь дурное видніе, показавшее ему то, чего онъ не могъ увидть иначе, какъ только при помощи волшебства, это непремнно такъ. Зная доброту и непорочность этого несчастнаго человка, я не могу заподозрить его въ желаніи оклеветать кого бы то ни было.

— Такъ было и будетъ, воскликнулъ донъ-Фернандъ; и вы, господинъ рыцарь, должны простить вашему оруженосцу и возвратить его въ лоно вашихъ милостей sicut erat in principio, прежде чмъ эти проклятыя виднія перевернули вверхъ дномъ его голову.

Донъ-Кихотъ согласился простить Санчо, и приведенный священникомъ оруженосецъ пришелъ съ повинной головой преклонять колни предъ своимъ господиномъ и облобызать его руку. Благословивъ Санчо, Донъ-Кихотъ сказалъ ему:

— Теперь, Санчо, ты можешь, кажется, убдиться, что въ этомъ замк все длается при посредств очарованіи, какъ это а говоритъ теб много и много разъ.

— Врю, господинъ мой, отвтилъ Санчо; врю, что все здсь происходитъ при посредств очаровавшій, только происшествіе съ одяломъ случилось въ дйствитежльности.

— Не врь этому, сказалъ Донъ-Кихотъ; если бы оно случилось въ дйствительности, такъ я бы отмстилъ за тебя тогда и съумлъ бы отмстить теперь. Но ни теперь, ни тогда, я не вижу и не знаю, кому я долженъ мстить.