Дон-Кихот Ламанчский. Часть 1 (др. издание)

Глава XLVIII

— Вы совершенно правы, сказалъ священникъ канонику, и потому тмъ большаго достойны порицанія сочинители подобныхъ книгъ, пишущіе не думая, не разсуждая, пренебрегая правилами искуства, которыя руководятъ талантомъ. помогли бы писателю также прославиться прозою, какъ прославились своими стихами два князя поэзіи римской и эллинской.

— Сказать правду, замтилъ каноникъ, я самъ пробовалъ написать рыцарскую книгу, соблюдая вс названныя мною условія; и нечего грха таить, исписалъ листовъ сто. Желая, однако, узнать, тамъ ли хорошо мое произведеніе, какъ я полагалъ, я отдалъ его за судъ страстныхъ, но умныхъ и образованныхъ любителей подобнаго рода книгъ, и вмст съ тмъ просилъ прочитать его и такихъ господъ, которые ищутъ въ книг только однихъ сумазбродствъ; и что же? т и другіе, осыпали одинаковыми похвалами мое сочиненіе. Тмъ не мене я не продолжалъ моей работы, во первыхъ потому, что мн казалось это дломъ неприличнымъ моему духовному званію и, кром того, потому, что на свт больше невждъ, чмъ людей образованныхъ. Не спорю, лучше слышать похвалы немногихъ мудрецовъ, чмъ порицанія многочисленныхъ глупцовъ, и, однако, и все-таки не ршился подвергать себя суду невжественной толпы, читающей, по преимуществу, подобнаго рода книги. Что въ особенности побудило меня оставить мою работу, это нкоторыя мысли, возбужденныя во мн драматическими представленіями, разыгрываемыми теперь на нашихъ театрахъ. Если эти историческія и неисторическія драмы, безъ ногъ и головы, наполненныя однми нелпостями, приходятся по вкусу публики, если она восторженно апплодируетъ имъ, если авторы сочиняющіе и актеры разыгрывающіе ихъ, говорятъ въ одинъ гоюлосъ, что драмы должны быть именно таковы, потому что этого требуетъ публика, потому что драматическія представленія, написанныя съ уваженіемъ къ здравому смыслу и искуству, нравятся тремъ, четыремъ умнымъ человкамъ, а вс остальные нисколько не поймутъ достоинствъ хорошей драмы, и что для сочинителей и актеровъ выгодне угождать доставляющему имъ средства къ жизни большинству, чмъ пріобртать уваженіе незначительнаго меньшинства: поэтому я невольно подумалъ, что такая же грустная участь постигла бы и мою книгу, еслибъ я поломалъ голову, желая приблизить ее къ правд и натур: я сдлалъ бы себя, какъ говорятъ, портнымъ Кампилло, доставлявшимъ нитки и фасонъ. Не разъ пытался я убдить нашихъ авторовъ, какъ сильно они ошибаются, воображая, что сумазбродными піесами они. привлекутъ боле публики, чмъ піэсами, сообразующимися съ правилами искуства; но господа эти до того упрямы, до того убждены въ своей непогршимости, что нтъ никакой возможности образумить ихъ. Однажды, помню, сказалъ я одному сочинителю: помните ли вы, нсколько лтъ тому назадъ играли въ Испаніи три трагедіи одного знаменитаго нашего поэта; он приводили въ одинаковый восторгъ и невжественную и образованную публику, и доставляли большіе сборы, чмъ тридцать самыхъ лучшихъ піесъ, игранныхъ впослдствіи. Вы, безъ сомннія, отвтилъ писатель, намекаете на Изабеллу, Фили и Александру? Вы угадали, сказалъ я. Въ этихъ трагедіяхъ соблюдены вс правила искусства; и не смотря на то, он понравились публик и казались ей тмъ, чмъ были въ дйствительности. Не публика. значитъ, виновата, довольствуясь нелпостью, а т, которые не умютъ угощать ее ничмъ инымъ. Въ Отмщенной Неблагодарности, въ Нуманціи, въ Влюбленномъ купц мало нелпостей, еще меньше ихъ въ Полезномъ Враг и въ другихъ драмахъ даровитыхъ писателей; и однако драмы эти прославили ихъ авторовъ и обогатили трудившихся надъ ними актеровъ. Много сказалъ я ему еще кое-чего другаго, и нсколько смутилъ, нсколько поколебалъ его, но все-таки не разсялъ его заблужденія.