Дон-Кихот Ламанчский. Часть 1 (др. издание)

— Вы пробудили во мн, отвтилъ священникъ, давнишнюю злобу мою къ ныншнимъ драмамъ; я ихъ ненавижу совершенно также, какъ рыцарскія книги. Драма, по словамъ Цицерона, должна быть зеркаломъ, отражающимъ въ себ жизнь человческую; она должна быть олицетвореніемъ правды и примромъ для нравовъ. Наши же драмы отражаютъ въ себ одну нелпость, изображаютъ распутство и служатъ примромъ разв для глупости. Въ самомъ дл, если намъ представятъ въ первомъ акт драмы ребенка въ колыбели, а во второмъ выведутъ его бородатымъ мужемъ, то большей глупости, кажется, и придумать нельзя. Или не величайшая ли это нелпость, представить старика хвастуномъ, юношу трусомъ, лакея ораторомъ, пажа мужемъ совта, короля носильщикомъ тяжестей и принцессу судомойкой? Что сказать, наконецъ, о нашихъ драмахъ въ отношеніи соблюденія условій времени и мста? Разв мы не видли комедій, въ которыхъ дйствіе начинается въ Европ, продолжается въ Азіи, и оканчивается въ Африк; и если бъ было четыре акта, то четвертый, вроятно, происходилъ бы въ Америк, такъ что драма происходила бы во всхъ частяхъ свта. Если въ драм должно быть соблюдена историческая правда, то можно ли, въ такомъ случа удовлетворить самому невзыскательному требованію, заставляя Пепина или Карла Великаго нести, вмсто Ираклія, крестъ въ Іерусалимъ, или заставляя его вмсто Готфрида Бульонскаго отымать гробъ Господень у неврныхъ, тогда какъ этихъ историческихъ дятелей раздляетъ такое огромное пространство времени. Если же драма должна быть полнйшимъ вымысломъ, то можно ли вводить въ нее, въ такомъ случа, съ непростительными при томъ ошибками, дйствительно случившіяся историческія событія. Хуже всего то, что существуютъ невжды, въ глазахъ которыхъ всю красоту художественнаго произведенія составляетъ именно эта уродливость, и требовать отъ драмы чего-нибудь инаго значитъ, по ихъ мннію, изъявлять капризныя прихоти беременной женщины. Если же мы коснемся мистерій, Боже, сколько увидимъ въ нихъ небывалыхъ чудесъ и искаженныхъ событій. Чудеса дерзаютъ выставлять теперь на показъ даже въ мірскихъ драмахъ для того, чтобы произвести эффектъ, ошеломить публику и зазывать ее такими приманками въ театръ. Все это оскорбляетъ правду и искажаетъ исторію къ стыду испанскихъ писателей, иностранные драматурги, соблюдающіе въ своихъ произведеніяхъ вс правила эстетики, называютъ насъ невждами и варварами, читая наши печатныя нелпости. Писателю нельзя оправдываться тмъ, что благоустроенное правительство разршаетъ театральныя представленія съ цлію доставить народу какое-нибудь нравственное препровожденіе времени въ свободныя минуты, отвлекая его такимъ образомъ отъ безнравственнаго занятія, на которое такъ падка праздность. На этомъ основаніи нельзя говорить, что все равно хороша ли, или дурна драма, но если она удовлетворяетъ названной цли, то ни актерамъ, ни сочинителямъ совершенно не въ чему подчиняться какимъ бы то ни было эстетическимъ законамъ. Приводить этого аргумента въ оправданіе, повторяю, нельзя, потому что занимать праздныя минуты толпы несравненно лучше хорошими произведеніями, чмъ дурными. Присутствуя при представленіи умной, художественной драмы, зритель смясь надъ шуткой, просвщается серьезными мыслями и образовываетъ вкусъ свой хорошимъ языкомъ: выводимыя на сцен плутни замняютъ для него жизненный опытъ, примры просвщаютъ умъ, порокъ сильне отталкиваетъ его и еще сильне привлекаетъ въ себ добродтель. Хорошая драма должна производить подобное дйствіе на самаго грубаго, самаго безстрастнаго зрителя. Невозможно, чтобы драма исполненная всхъ этихъ достоинствъ могла бы нравиться, интересовать и доставлять зрителямъ меньше наслажденія, чмъ большая часть ныншнихъ драмъ, за которыя нельзя даже обвинять нашихъ авторовъ. Они большею частію очень хорошо сознаютъ свои грхи и понимаютъ, что слдовало бы имъ длать, но, въ несчастію, драма стала въ наше время товаромъ, фабрикуемымъ для продажи, поэтому они отговариваются, и совершенно справедливо тмъ, что еслибъ драмы ихъ неудовлетворяли требованіямъ людей, то отъ нихъ отказывались бы актеры. Такимъ образомъ писатель, волей неволей, принужденъ покоряться требованіямъ людей, вознаграждающихъ его труды. Убдиться въ этомъ не трудно. Стоитъ только вспомнить безчисленное число драмъ, написанныхъ счастливымъ испанскимъ геніемъ такими прекрасными стихами, съ такой прелестью и умомъ, наполненныхъ такими изящными шутками и глубокими мыслями, что слава поэта распространилась по всему міру. И что же? потому только, что онъ принаравливается въ требованіямъ актеровъ, далеко не вс его драмы отличаются тми высокими достоинствами, которыми блистаютъ нкоторыя. У насъ, какъ извстно, ставили на сцену такія дикія піэсы, что съигравъ ихъ актеры принуждены были удалиться изъ Испаніи, избгая наказанія, грозившаго имъ за то, что въ этихъ піесахъ встрчались предосудительныя выходки противъ нкоторыхъ государей и безчестные намеки на нкоторыя извстныя личности; я могъ бы представить нсколько подобныхъ примровъ. Вс эти недостатки и много другихъ, о которыхъ я умалчиваю, могли бы быть легко устранены, еслибъ у насъ находился осторожный, просвщенный и искусный критикъ, обязанный просматривать вс піэсы, предназначенныя къ представленію на театрахъ, не только столичныхъ, но и провинціальныхъ, такъ что безъ одобренія, подписи и печати этого критика мстныя власти не могли бы, ни въ какомъ случа, разршать постановки піесы на сцену. Тогда актеры, разыгрывая только т піэсы, которыя одобрены добросовстной критикой, были бы избавлены отъ всхъ непріятностей, угрожающихъ имъ теперь. Авторы же, принужденные, въ свою очередь, подвергать свои произведенія предварительно суду строгой критики, старательне и съ большимъ умомъ обдлывали бы ихъ; у насъ появились бы прекрасныя драмы, и мы счастливо достигли бы той цли, въ которой стремимся. Публика оставалась бы довольна, авторы успли бы прославиться, актеры обогатиться, надзоръ надъ ними былъ бы снятъ, наказанія уничтожены.