Дон-Кихот Ламанчский. Часть 1 (др. издание)

Выпучивъ глаза, смотрлъ каноникъ на Донъ-Кихота, удивляясь его странному безумію; въ особенности же поражало его то, что этотъ несчастный рыцарь говорилъ удивительно здраво обо всемъ, заговариваясь только на. рыцарств, какъ мы видли это уже много и много разъ. «Возможное-ли дло, господинъ гидальго», сказалъ онъ Донъ-Кихоту, — когда вся компанія услась на лугу, въ ожиданіи обда, — «чтобы чтеніе пустыхъ и нелпыхъ рыцарскихъ книгъ могло оказать такое пагубное вліяніе на вашу голову? Вы воображаете, будто вы очарованы и убждены во многихъ другихъ нелпостяхъ, правдоподобныхъ. какъ ложь. Не понимаю, какъ можетъ существовать на свт такой легковрный человкъ, который въ состояніи врить существованію кучи Амадисовъ и всему этому безконечному числу знаменитыхъ странствующихъ рыцарей? Можно ли врить, чтобы на свт существовало столько требизондскихъ императоровъ, столько феликсовъ гирканскихъ, столько коней и иноходцевъ, столько странствующихъ двъ, столько змй и драконовъ, столько андріакъ, столько великановъ, столько неслыханныхъ приключеній, столько очарованій, столько битвъ, столько ужасныхъ встрчь, столько народовъ и костюмовъ, столько влюбленныхъ принцессъ, столько оруженосцевъ сдлавшихся графами, столько краснобаевъ Карловъ, столько любовныхъ писемъ, столько любезностей, столько знаменитыхъ воиновъ, и наконецъ столько сумазбродствъ, сколько находится ихъ въ рыцарскихъ книгахъ. Он, признаюсь, нсколько интересуютъ меня до тхъ поръ, пока умъ не напомнитъ, что я читаю ложь и чепуху; тогда лучшую изъ нихъ я швыряю въ стну, и швырнулъ бы въ огонь, если-бы возл меня лежала горящая головня. Он достойны этого, за свое презрніе ко всему, что сколько-нибудь естественно и натурально, за распространеніе вредныхъ идей, за изобртеніе новаго образа жизни, за то, что заставляютъ невжественную массу врить себ и считать правдой всю ту галиматью, которой он наполнены. И он дерзаютъ еще помрачать умы благородныхъ гидальго, подобно тому, какъ помрачили вашъ, и довели до того, что васъ принуждены посадить въ клтку и на волахъ отвести домой, точно льва или тигра, возимаго на показъ изъ деревни въ деревню, людьми добывающими себ этимъ средства въ жизни. Опомнитесь, сжальтесь сами надъ собой, господинъ Донъ-Кихотъ, и возвратитесь въ лоно здраваго смысла. Если же, движимые вашей природной наклонностью, вы не можете обойтись безъ чтенія сказаній о великихъ подвигахъ; въ такомъ случа раскройте книгу судій въ священномъ писаніи, въ ней вы найдете величественныя дла, блестящія и достоврныя событія.

И разв, наконецъ, Лузитанія не имла Виріата, Римъ — Цезаря, Карфагенъ — Аннибала, Греція — Александра. Кастилія — графа Фернанда Гонзалесскаго, Валенсія — Сида, Эстрамадура — Діего Гарсіи-Паредесскаго, Хересъ — Гарси Пересъ Варгаса, Толедо — Гарси Ласко, Севилья — донъ-Мануэля Понса де Леона; сказанія о дяніяхъ этихъ мужей могутъ интересовать, развлекать, удивлять, очаровывать и поучать величайшихъ геніемъ. Чтеніе это достойно вашего высокаго ума; оно обогатитъ васъ историческими познаніями, зажжетъ въ васъ любовь ко всему доброму, просвтитъ васъ полезными знаніями, укрпитъ вашу нравственность, сдлаетъ васъ благоразумнымъ безъ слабости и мужественнымъ безъ дерзости; и все это во славу Бога, въ вашу собственную пользу и къ прославленію вашего роднаго Ламанча.

Донъ-Кихотъ съ напряженнымъ вниманіемъ выслушалъ каноника, и когда послдній замолчалъ, рыцарь пристально взглянувъ на него сказалъ: «милостивый государь! вы хотли, если я не ошибаюсь, доказать мн, что на свт никогда не было странствующихъ рыцарей, что рыцарскія книги ничто иное, какъ олицетвореніе лжи, вздора и вреда; что я очень дурно длаю, читая ихъ, еще хуже вра имъ, и еще хуже подражая имъ, ршившись подвизаться на тернистомъ пути странствующаго рыцаря. И все это вы утверждаете потому только, что не врите въ существованіе Амадиса Гальскаго и Греческаго, и во множество другихъ рыцарей, жизнь и дянія которыхъ описаны въ порицаемыхъ вами книгахъ».

— Совершенно врно, сказалъ каноникъ.

— Кром того, книги эти, вы говорите, продолжалъ Донъ-Кихотъ, принесли мн большой вредъ потому, что, разстроивши мой мозгъ, он заперли меня въ клтку. Поэтому мн слдуетъ одуматься, перестать читать ихъ и заняться другими книгами, боле правдоподобными, боле приспособленными къ тому, чтобы развлекая поучать.

— Совершенно справедливо, сказалъ каноникъ.