Дон-Кихот Ламанчский. Часть 1 (др. издание)

— Я говорю только, отвтилъ Санчо, что и вполн надюсь на правдивость и откровенность моего господина; и такъ какъ это подходитъ очень кстати къ нашему длу, то я осмлился бы спросить у вашей милости, со всмъ должнымъ къ вашей милости уваженіемъ: скажите на милость, ваша милость, хотите ли вы пить, сть, спать и длать все то, чего въ вашемъ положеніи не хочетъ никто.

— Да, да, да! воскликнулъ Донъ-Кихотъ, очень даже хочу.

Глава XLIX

— Ну вотъ я васъ поймалъ, воскликнулъ Санчо, клянусь моей душой и жизнью поймалъ, и мн ничего больше не нужно. Ваша милость, вы знаете, у насъ когда кто нибудь становится самъ не свой, о немъ говорятъ: Богъ его знаетъ, что съ нимъ сталось? онъ словно очарованный, не стъ, не пьетъ, не спитъ, отвчаетъ совсмъ не то, что у него спрашиваютъ; значитъ т очарованы, которые не дятъ, не пьютъ, не спятъ и ничего другаго не длаютъ, а вовсе не ваша милость, потому что вы пьете и кушаете, когда вамъ даютъ, отвчаете на то, что у васъ спрашиваютъ, и длаете все остальное. Какой же вы очарованный?

— Ты правъ, Санчо, отвтилъ Донъ-Кихотъ, но я говорилъ теб, что есть разные роды очарованій. То, что длалось прежде, могло со временемъ измниться, и очарованные нашего времени, можетъ быть, ощущаютъ т потребности, какія ощущаю я; производимыя временемъ перемны трудно подвести подъ какія-нибудь правила. Я знаю наврное, что я очарованъ, и этого достаточно для моего спокойствія; иначе, клянусь теб, меня бы сильно тревожила совсть, еслибъ, сколько-нибудь сомнваясь въ моемъ очарованіи, я оставался бы, малодушный, въ бездйствіи, въ этой клтк, отказывая въ помощи моей руки толпамъ несчастныхъ и скорбящихъ, которые теперь, больше чмъ когда-нибудь, должны нуждаться въ моемъ заступничеств.

— И все таки я нахожу, что для врности, вашей милости нужно было попытаться выйти изъ клтки; я съ своей стороны, берусь помогать вамъ всми силами. Право, ваша милость, попытайтесь ка выйти и ссть на Россинанта, который тоже словно очарованъ — такой онъ задумчивый и грустный — и пустимся еще разъ искать приключеній. Если это не удастся, такъ разв не будетъ намъ времени вернуться въ клтку, и ужь тогда, клянусь вамъ, я, какъ врный оруженосецъ, сяду въ нее вмст съ вашею милостью, если вы будете настолько несчастны, а я глупъ, что мы ничего лучшаго не придумаемъ съ вами, какъ вернуться назадъ въ клтку.

— Согласенъ, и подаю теб руку, сказалъ Донъ-Кихотъ. Если, улучивъ удобную минуту, ты выпустишь меня изъ клтки тогда и буду слушаться тебя во всемъ. Но, другъ мой, Санчо, ты увидишь скоро, какъ сильно ты ошибаешься, отрицая постигшее меня несчастіе.

Во время этого разговора странствующаго рыцаря и клявшагося оруженосца, телга Донъ-Кихота подъхала къ тому мсту, гд ее ожидали, слзши съ коней: священникъ, каноникъ и цирюльникъ. Крестьянинъ отпрегъ воловъ и пустилъ ихъ пастись на обширный лугъ; свжесть и тишина его приглашали насладиться этимъ мстомъ не только такихъ очарованныхъ людей, какъ Донъ-Кихотъ, но и такихъ разсудительныхъ, какъ его оруженосецъ. Санчо попросилъ священника позволить рыцарю выйти изъ клтки. «Отъ души готовъ бы позволить», сказалъ священникъ, «но боюсь, чтобы Донъ-Кихотъ, воспользовавшись свободной минутой, не удралъ туда, гд его никто уже не отъищетъ».

— Я отвчаю за него, сказалъ Санчо.

— Я тоже, добавилъ каноникъ; да и чего бояться, если онъ дастъ слово рыцаря: не удаляться ни на шагъ безъ нашего разршенія.

— Даю вамъ его, воскликнулъ Донъ-Кихотъ, слышавшій весь этотъ разговоръ. Къ тому же тотъ, кто очарованъ, подобно мн, не иметъ своей воли. Очаровавшій волшебникъ можетъ не дозволить очарованному двинуться съ мста въ продолженіи трехъ вковъ; и еслибъ онъ убжалъ, какъ вы боитесь, то очарователь заставилъ бы его на крыльяхъ вернуться назадъ. поэтому вы можете совершенно спокойно позволить мн выйти изъ клтки.

Въ отвтъ на это каноникъ заставилъ Донъ-Кихота протянуть руку, не смотря на то, что об руки у него были связаны, и рыцаря, къ величайшему его удовольствію, выпустили изъ клтки на честное слово.

Вырвавшись на свободу, Донъ-Кихотъ прежде всего вытянулъ вс члены свои, одинъ за другимъ, потомъ подошелъ къ Россинанту и сказалъ ему, ласково потрепавъ его по ше: «цвтъ и краса коней! Уповая неизмнно на Бога и на Святую Матерь Его, я надюсь, что мы скоро увидимся съ тобою такъ, какъ желаемъ оба: ты, неся на ше своего господина, а я, сидя верхомъ на теб, и снова вмст станемъ мы преслдовать т цли, для которыхъ я ниспосланъ въ міръ».