Дон-Кихот Ламанчский. Часть 1 (др. издание)

Донъ-Кихотъ, улыбнувшись наивности своего оруженосца, сказалъ ему, что онъ можетъ стонать сколько ему будетъ угодно, не опасаясь нарушить рыцарскихъ уставовъ. Не отвчая за слова своего господина, Санчо намекнулъ, что пора бы пообдать.

Обдай себ, сказалъ Донъ-Кихотъ; я же не чувствую въ этомъ никакой надобности.

Обрадованный даннымъ ему дозволеніемъ, Санчо устроился съ возможнымъ удобствомъ на своемъ осл, и доставъ изъ котомки провизію, принялся уничтожать ее, слдуя за своимъ господиномъ и запивая каждый проглоченный кусокъ виномъ съ такимъ наслажденіемъ, что онъ порадовалъ бы любаго содержателя виннаго погреба въ Малаг. Забывъ въ эту минуту вс общанія Донъ-Кихота, Санчо находилъ чрезвычайно пріятными странствованія въ поискахъ приключеній.

Вечеромъ путешественники ваши остановились подъ тнью вковыхъ деревъ, и Донъ-Кихотъ отломилъ отъ одного изъ нихъ огромный сукъ, намреваясь замнить имъ свое сломанное копье. Онъ обдлалъ его въ желзо, оставшееся у него отъ прежняго копья и за тмъ, не смыкая глазъ, провелъ всю ночь въ мечтахъ о Дульцине, желая ни въ чемъ не отступать отъ уставовъ странствующихъ рыцарей, которымъ вмнялось въ обязанность, по крайней мр въ книгахъ, прочитанныхъ Донъ-Кихотомъ, неустанно бодрствовать въ воспоминаніяхъ о своихъ дамахъ. оруженосецъ же его, плотно закусившій, превосходно спалъ всю ночь, и его вроятно не разбудили бы ни лучи восходящаго солнца, ударявшіе ему прямо въ лицо, ни пніе птицъ, радостно привтствовавшихъ пришествіе дня, еслибъ онъ не былъ разбуженъ своимъ господиномъ, кликнувшимъ его пять или шесть разъ. Протеревъ глаза, онъ прежде всего протянулъ руку къ фляг съ виномъ, къ горю его нсколько опорожненной и которой онъ, къ пущему горю, на видлъ возможности пополнить во время предстоявшихъ ему странствованій. Донъ-Кихотъ же — по прежнему отказался отъ закуски, предпочитая питать себя своими любовными мечтами. Отправившись по прежней дорог, рыцарь увидлъ около трехъ часовъ пополудни пуэрто-лаписскій проходъ и, обратясь къ своему оруженосцу, сказалъ: «Санчо! вотъ мсто, гд мы, такъ сказать, до локтей погрузимся въ море приключеній. Теперь слушай внимательно, и не забывай того, что я скажу теб. Въ случа, если бы ты увидлъ меня, въ величайшей опасности, берегись обнажить мечъ, если только ты не увришься, что мы имемъ дло съ чернью, или какою нибудь сволочью, тогда ты смло можешь поражать ихъ, но если я буду биться съ рыцарями, то по закону вашему, ты не можешь сразиться съ ними, пока самъ не будешь посвященъ въ рыцари».

— Повинуюсь, сказалъ Санчо, тмъ охотне повинуюсь, что я отъ природы человкъ миролюбивый и врагъ всякихъ ссоръ и только тогда, когда дло коснется обороны моей собственной персоны, тогда позвольте уже мн отложить въ сторону вс ваши рыцарскіе законы и распорядиться по своему. Въ просьб моей, кажется, нтъ ничего противнаго законамъ Бога и церкви.

— Согласенъ, отвчалъ Донъ-Кихотъ, но повторю еще разъ: когда я буду сражаться съ рыцарями, тогда ты удерживай порывы своего природнаго мужества.

— О, въ этомъ отношеніи, будьте покойны, сказалъ Санчо, приказаніе ваше будетъ выполнено такъ же свято, какъ обтъ праздновать воскресенья.

Въ это время за дорог показались два монаха, прикрытые зонтиками и хавшіе верхомъ на дромадерахъ, мулы ихъ ростомъ ршительно приближались къ дромадерамъ. Не вдалек. за ними слдовала карета, сопровождаемая четырьмя или пятью всадниками и двумя слугами, шедшими пшкомъ. Въ этой карет хала, какъ узнали въ послдствіи, одна бискайская дама, въ Севилью, къ своему мужу, отправлявшемуся вскор въ Индію для занятія тамъ какой то важной должности. Не усплъ Донъ-Кихотъ замтить монаховъ, не принадлежавшихъ въ обществу бискайской дамы, а только хавшихъ съ него рядомъ, какъ уже говорилъ Санчо: «другъ мой, или я страшно ошибаюсь, или мы готовы наткнуться на славнйшее приключеніе, какое когда либо встрчалось. Эти черныя, движущіяся на насъ тни, это, безъ всякаго сомннія волшебники, похитившіе какую нибудь принцессу, которую они увозятъ въ этой карет. Санчо! я долженъ остановить ихъ.»

— Вы, кажется, хотите затять тутъ что-то худшее, чмъ нападеніе на втрянныя мельницы, отвчалъ Санчо. Взгляните внимательне и вы убдитесь, что эти черныя тни ничто иное, какъ монахи, а въ карет дутъ какіе нибудь путешественники. Ради Бога, подумайте, что вы намрены длать, и да не введетъ васъ сатана въ новое искушеніе.

— Санчо, повторяю теб, что ты ничего не смыслишь въ дл приключеній, и это я теб сейчасъ докажу, сказалъ Донъ-Кихотъ. Съ послднимъ словомъ, онъ поскакалъ на середину дороги и на разстояніи, на которомъ монахи могли едва слышать его, громкимъ голосомъ закричалъ имъ: «жильцы подземнаго міра! порожденье сатаны! Освободите сію же минуту плненныхъ вами принцессъ, которыхъ вы везете въ этой карет, или готовьтесь принять отъ руки моей смерть, какъ достойную казнь за ваши злодянія.»