Дон-Кихот Ламанчский. Часть 2

— Никогда, отвѣтилъ Винцентъ; злая звѣзда моя принесла тебѣ эту ложную вѣсть; она пожелала, чтобы ты убила меня въ припадкѣ ревности; но я счастливъ, оставляя жизнь мою въ твоихъ рукахъ, и, чтобы ты повѣрила мнѣ, возьми, пожми, если хочешь, эту руку и стань моей женой. Ни чѣмъ другимъ не могу я уничтожить нанесенное мною тебѣ, какъ думаешь ты, оскорбленіе.

Клавдія пожала ему руку, но сердце ея вмѣстѣ съ тѣмъ такъ сжалось, что она безъ чувствъ упала на окровавленную грудь умиравшаго донъ-Винцента; смущенный Рокъ не зналъ, что дѣлать. Слуги побѣжали за водой, чтобы освѣжить двухъ любовниковъ и успѣли призвать къ чувству Клавдію, но увы! не призвали къ жизни донъ-Винцента. Увидѣвъ его лежащимъ безъ чувствъ, убѣдившись, что онъ пересталъ ужь жить, Клавдія потрясла воздухъ стонами и наполнила небо своими жалобами; она рвала за себѣ волосы и бросала ихъ на вѣтеръ, раздирала лицо и являла всѣ признаки самаго тяжелаго отчаянія. «Жестокая, неблагоразумная женщина!» воскликнула она. «Какъ легко исполнила ты свое ужасное намѣреніе! О, яростная ревность, въ какому ужасному концу приводишь ты тѣхъ, которые позволяютъ тебѣ овладѣть ихъ сердцами! Безцѣнный женихъ мой! теперь, когда ты мой, неумолимая судьба уноситъ тебя съ брачнаго ложа въ могилу!» Въ словахъ Клавдіи было столько горечи и отчаянія, что даже на глазахъ Рока выступили слезы, а онъ не проливалъ ихъ напрасно. Слуги также рыдали на взрыдъ; Клавдія то и дѣло падала въ обморокъ, и весь холмъ казался мѣстомъ скорби и слезъ. Рокъ Гинаръ приказалъ, наконецъ, слугамъ донъ-Винцента отнести прахъ несчастнаго господина ихъ въ отцовскій домъ, — до него было недалеко, — чтобы предать его тамъ землѣ. Клавдія же изъявила желаніе удалиться въ монастырь, въ которомъ одна изъ ея тетокъ была настоятельницей, желая окончить жизнь свою подъ кровомъ безсмертнаго и болѣе прекраснаго Жениха. Одобривъ ея святое рѣшеніе, Рокъ предложилъ проводить ее до того мѣста, гдѣ она желала укрыться, и защищать отца ея отъ мести родныхъ донъ-Винцента. Клавдія отказалась отъ этого и съ растерзаннымъ сердцемъ удалилась съ холма. Слуги домъ Винцента понесли домой трупъ господина ихъ, а Рокъ возвратился къ своей шайкѣ. Таковъ былъ конецъ любви Клавдіи Іеронимы. Удивляться ли этому? ничѣмъ неудержимый порывъ слѣпой ревности направлялъ волю несчастной невѣсты.

Рокъ Гинаръ нашелъ своихъ оруженосцевъ такъ, гдѣ приказалъ имъ ожидать себя. Посреди ихъ — верхомъ на Россинантѣ — сидѣлъ Донъ-Кихотъ, уговаривая бандитовъ отказаться отъ этой жизни, одинаково опасной для тѣла и души. Но большая часть его слушателей были грубые гасконцы, и рѣчь Донъ-Кихота не производила на нихъ особеннаго впечатлѣнія. Воротившись, Рокъ прежде всего опросилъ Санчо, получилъ ли онъ назадъ взятыя у него вещи?

— Получилъ, отвѣтилъ Санчо, и теперь не досчитываюсь только трехъ головныхъ платковъ, дорогихъ для меня, какъ три большіе города.

— Что ты городишь? воскликнулъ одинъ изъ бандитовъ, эти платки у меня, они трехъ реаловъ не стоятъ.

— Твоя правда, сказалъ Донъ-Кихотъ, но оруженосецъ мой цѣнитъ ихъ такъ высоко во вниманію къ той особѣ, которая дала ихъ мнѣ.

Рокъ Гинаръ велѣлъ отдать Санчо его платки, и выстроивъ затѣмъ свою шайку приказалъ разложить передъ бандитами вещи, деньги, одежду, словомъ все, что было награблено ими со дни послѣдняго раздѣла; послѣ чего, быстро оцѣнивъ всю эту добычу и переведши на деньги то, чего нельзя было раздѣлять, онъ распредѣлилъ все это между своими оруженосцами съ такой справедливостью, что ни въ чемъ не преступилъ ни одного пункта распредѣлительнаго права. Всѣ остались довольны, и Рокъ сказалъ Донъ-Кихоту: «если-бы съ этими людьми не быть такимъ справедливымъ и точнымъ, такъ не сладить съ ними никому». Услышавъ это, Санчо добавилъ, «по тому, что я вижу здѣсь, можно судить, какъ иного значитъ справедливость даже у воровъ». Въ отвѣтъ на это, одинъ бандитъ поднялъ аркебузъ, и вѣроятно размозжилъ-бы имъ голову Санчо, если-бы Рокъ не удержалъ его. Санчо весь затрясся и поклялся не раскрывать рта, пока онъ будетъ въ обществѣ этихъ господъ. Въ эту минуту прискакалъ бандитъ-часовой, поставленный слѣдить на дорогѣ за всѣми прохожими и проѣзжими и увѣдомлять атамана обо всемъ, что случится. «Господинъ мой!» сказалъ онъ Року «неподалеку отсюда на дорогѣ въ Барселону показалось много народу».

— Какого? того ли, что мы ищемъ или того, что насъ ищетъ? спросилъ Рокъ.

— Того, что мы ищемъ, отвѣчалъ часовой.

— Въ такомъ случаѣ впередъ, воскликнулъ Рокъ бандитамъ, и привести сюда этихъ людей всѣхъ до одного.