Дон-Кихот Ламанчский. Часть 2

Трое сутокъ угощался добрякъ Санчо на счетъ молодыхъ. Отъ нихъ наши искатели приключеній между прочимъ узнали, что Китеріи ничего не было извѣстно объ обманѣ, помощью котораго Василій задумалъ достигнуть того, чего онъ и достигъ; про то знали только Василій, да нѣсколько друзей, поддержавшихъ его въ рѣшительную минуту.

— Нельзя и не слѣдуетъ называть обманомъ того, чѣмъ устроивается хорошее дѣло, сказалъ Донъ-Кихотъ; а для влюбленныхъ, что лучше женидьбы? Но, берегитесь, друзья мои, продолжалъ онъ, величайшій врагъ любви, это нужда, неумолимая нужда. Въ жизни влюбленныхъ, принадлежащихъ другъ другу, все радость, счастіе, блаженство; но повторяю, есть у нихъ и величайшіе враги: недостатокъ и бѣдность. Поэтому пускай Василій поменьше обращаетъ теперь вниманія на свои таланты — они могутъ доставить ему извѣстность, но не деньги — и займется какимъ-нибудь честнымъ ремесломъ, которое всегда прокормитъ трудолюбиваго человѣка. Для бѣдняка прекрасная жена составляетъ такой кладъ, котораго онъ можетъ лишиться только вмѣстѣ съ честью. Честная и красивая жена бѣднаго мужа достойна быть украшена пальмами и лаврами. Красота сама по себѣ очаровываетъ взоры и покоряетъ сердца; изъ-за нее, какъ изъ-за дорогой добычи, сражаются царственные орлы, благородные соколы и другія величественныя птицы. Но красота, окруженная бѣдностью, подвержена нападенію вороновъ, коршуновъ и другихъ хищныхъ, неблагородныхъ птицъ, и та женщина, которая побѣдоносно отразитъ ихъ безчестныя нападенія, смѣло можетъ назваться вѣнцомъ своего мужа. Одинъ древній мудрецъ, не помню какой именно. говоритъ, что въ цѣломъ мірѣ есть всего одна прекрасная женщина и совѣтуетъ каждому мужу, для его спокойствія и счастія, видѣть эту единственную женщину въ своей женѣ. Самъ я не женатъ и никогда не собирался жениться, но не смотря на то могу дать нѣкоторые совѣты касательно выбора жены. Прежде всего посовѣтовалъ бы я каждому, желающему жениться, обратить больше вниманія на то, что говорятъ объ избранной имъ женщинѣ, а не на то, что она имѣетъ. Добродѣтельная женщина пользуется хорошей славой не потому только, что она добродѣтельна, но потому еще что кажется такою; открытый промахъ или легкомысленный шагъ вредятъ ей больше, чѣмъ тайный грѣхъ. Вводя въ свой домъ честную женщину, намъ не трудно развить и сохранить въ ней все хорошее, но не легко исправить женщину порочную; переходъ отъ одной крайности къ другой вообще очень труденъ, хотя и не скажу, чтобы онъ былъ невозможенъ.

Внимательно выслушавъ все это, Санчо пробормоталъ себѣ подъ носъ: «вотъ подумаешь — господинъ мой, когда случится мнѣ сказать умное слово, онъ сейчасъ замѣтитъ, что мнѣ пристало пуститься проповѣдывать по бѣлому свѣту, а того не видитъ, что когда самъ примется совѣтовать да поучать, такъ невольно подумаешь, почему бы ему не взять въ обѣ руки по двѣ проповѣди и не проповѣдывать на всѣхъ перекресткахъ обо всемъ, что только нужно человѣку. И на какого чорта, не понимаю я, съ такой наукой, быть ему странствующимъ рыцаремъ. Клянусь Богомъ, я все воображалъ, что онъ только и знаетъ свое рыцарство, а между тѣмъ нѣтъ, кажется, на свѣтѣ ничего такого, чего не могъ бы онъ разсудить!»

— Что ты бормочешь, Санчо? спросилъ его Донъ-Кихотъ.

— Ничего я не бормочу, отвѣчалъ Санчо, я жалѣю только, что не довелось мнѣ, прежде чѣмъ жениться, услышать то, что вы говорили здѣсь. Ну да не даромъ говорятъ, отвязанный быкъ съ большей охотой лижетъ себя.

— Развѣ Тереза твоя такъ зла? спросилъ Донъ-Кихотъ.

— Не то, чтобы такъ зла, да тоже и не такъ добра, какъ я бы хотѣлъ, отвѣчалъ Санчо.

— Напрасно ты дурно говоришь о своей женѣ, замѣтилъ Донъ-Кихотъ, вѣдь она мать твоихъ дѣтей.

— Ну на этотъ счетъ, я вамъ скажу, мы не въ долгу одинъ у другаго, отвѣчалъ Санчо Вы думаете она лучше отзывается обо мнѣ; какъ бы не такъ, особенно, когда придетъ ей дурь ревновать. Тутъ, я вамъ скажу, даже чорту не въ терпежъ пришлось бы.

Трое сутокъ господинъ и слуга его пробыли у новобрачныхъ, которые принимали и угощали ихъ, какъ королей. Донъ-Кихотъ попросилъ этимъ временемъ знакомаго намъ лиценціанта — ловкаго бойца на рапирахъ — отыскать кого-нибудь, кто бы указалъ ему дорогу въ Монтезиносской пещерѣ, такъ какъ рыцарь желалъ убѣдиться собственными глазами на сколько справедливы чудесные разсказы, ходящіе о ней въ народѣ. Лиценціантъ отвѣчалъ, что двоюродный братъ его, студентъ, большой любитель рыцарскихъ книгъ, съ удовольствіемъ проводитъ рыцаря до знаменитой пещеры, и покажетъ ему лагуны Руидеры, извѣстныя не только во всемъ Ламанчѣ, во даже въ цѣлой Испаніи. «Увѣряю васъ, говорилъ лиценціантъ, вы съ большимъ удовольствіемъ проведете съ нимъ время. Онъ приготовляетъ теперь въ печати нѣсколько книгъ и думаетъ посвятить ихъ разнымъ принцамъ».