Дон-Кихот Ламанчский. Часть 2

— Я бы ничего не сказалъ противъ этого, воскликнулъ Донъ-Кихотъ, еслибъ Мелизандра съ мужемъ не была теперь на границѣ Франціи, потому что конь ихъ, какъ мнѣ казалось, летѣлъ, а не бѣжалъ. Къ чему же продавать намъ кота за зайца, показывая Мелизандру съ отрубленнымъ носомъ и выколотымъ глазомъ, когда она теперь далеко отъ насъ во Франціи блаженствуетъ съ своимъ мужемъ. Пусть каждый, по милости Божіей, остается при своемъ; будемъ двигаться твердою поступью, полные честныхъ намѣреній. Продолжайте.

Петръ, видя, что. у рыцаря начинаетъ опять заходить умъ за разумъ, нашелъ излишнимъ вразумлять его и поспѣшилъ отвѣтить

— Фигура эта должно быть въ самомъ дѣлѣ не Мелизандра, а одна изъ служанокъ ея, за нее довольно будетъ шестидесяти мараведисовъ. Покончивъ съ Мелизандрой, Петръ продолжалъ прежнимъ способомъ оцѣнивать свои изувѣченныя фигуры. Два присяжныхъ оцѣнщика сбавили потомъ, къ удовольствію обѣихъ сторонъ, назначаемую имъ цѣну, и дѣло кончилось тѣмъ, что весь убытокъ оцѣненъ былъ въ сорокъ реаловъ и три четверти. Санчо отсчиталъ ихъ тутъ же Петру, который попросилъ прибавить ему еще два реала за поимку обезьяны.

— Дай ему, Санчо, еще два реала, сказалъ Донъ-Кихотъ, не за поимку обезьяны, а просто въ подарокъ отъ меня, и я бы охотно далъ двѣсти другихъ подарковъ тому, это сказалъ бы мнѣ навѣрное, что прекрасная Мелизандра и донъ-Гаиферосъ возвратились благополучно во Францію и живутъ себѣ счастливо въ кругу друзей и родныхъ.

— Никто не можетъ знать этого лучше моей обезьяны, сказалъ Петръ. Но теперь самъ чортъ не поймаетъ ее. Я думаю, однако, что голодъ и привязанность во мнѣ заставятъ ее на ночь вернуться домой. Завтра мы увидимся еще.

Гроза утихла, и вся компанія въ мирѣ и добромъ согласіи поужинали на счетъ Донъ-Кихота, показавшаго себя щедрымъ до нельзя. На другой день крестьянинъ съ пиками и алебардами убрался изъ корчмы до зари, а рано утромъ пажъ и двоюродный братъ пришли проститься съ Донъ-Кихотомъ: одинъ отправился домой, а другой въ дальнѣйшій путь; пажу Донъ-Кихотъ подарилъ на дорогу съ полдюжины реаловъ. Петръ же не искалъ новыхъ встрѣчъ съ Донъ-Кихотомъ, котораго онъ зналъ какъ нельзя лучше. Поднявшись чуть свѣтъ, онъ собралъ остатки театра и вмѣстѣ съ своей обезьяной отправился далѣе искать приключеній. Хозяинъ корчмы, вовсе не знавшій Донъ-Кихота, одинаково удивленъ былъ его безуміемъ и щедростію. Санчо заплатилъ ему за все съ излишкомъ, по приказанію своего господина, послѣ чего рыцарь и оруженосецъ, простившись съ хозяиномъ, покинули, часовъ около восьми утра, корчму и отправились въ дальнѣйшій путь, гдѣ мы и оставимъ ихъ на время, чтобы разсказать кое-что другое, относящееся въ этой славной исторіи.

Глава XXVII