Дорога ярости. Как Джордж Миллер создавал культовую постапокалиптическую франшизу

«Я подумала: “О боже, что же будет?” Это огромное облако пыли, казалось, не двигалось с места, – вспоминает Хей. – И вдруг я заметила в нем тень. Черную тень. Сначала я подумала, что это может быть другая машина, но как только пыль рассеялась, показалась фигура человека. Потом, когда я уже сумела его рассмотреть, я не могла поверить своим глазам – у него был голый зад. Голая задница, торчавшая из черных кожаных штанов. И ирокез. Я подумала:“Святые угодники, неужели вот он – Брокен Хилл? Это один из местных жителей?”»

Позже в том десятилетии Хей получила желанную роль в фильме о Джеймсе Бонде – любовницы злодея, генерала Пушкина, в фильме 1987 года «Искры из глаз». Длинный список телевизионных сериалов, в которых она впоследствии снялась, включает австралийские мыльные оперы (такие как «Соседи» и «Домой и в путь») и научно-фантастический сериал «Далеко во Вселенной». Актриса вспоминает, как недолго встречалась с Байроном Кеннеди:

«Я все время говорила ему: "Нам стоит подождать момента, когда мы вернемся в цивилизацию, чтобы понять, что между нами происходит". Находясь на съемочной площадке, ты полностью отрываешься от реальности. Если ты испытываешь чувства к кому-то, то не знаешь, настоящие они или это просто часть восхищения от того, где ты находишься».

Среди шума и ярости этого бешеного темпа кинокадров легко забыть о звуке, в частности о том, что кто-то должен создавать аудиоэффекты. Этим кем-то был звукорежиссер Марк ван Буурен. Во время собеседования с ван Бууреном на эту вакансию Байрон Кеннеди сидел перед ним, закинув на стол ноги в ковбойских сапогах. В отличие от Миллера, который всегда тяготел к визуальным образам, – ведь художник в первую очередь мыслит картинками, – его продюсер был одержим звуком. После того как Кеннеди показал ван Буурену нарезку из незавершенной работы с погоней за автоцистерной, он спросил: «Думаете, у вас получится?» Звуковик ответил утвердительно и через несколько дней приступил к работе. Почти каждый аудиоэффект в фильме – любая автомобильная авария, взрыв и даже звук, с которым Мэл Гибсон идет по гравию, – пришлось воссоздавать с нуля.

«Мы разбивали кувалдами части машин, пытаясь создать всевозможный грохот, – вспоминает ван Буурен. – Все должно было быть больше, смелее и нагляднее. Мы создавали не один звук, а пятнадцать или двадцать, наложенных друг на друга. Чтобы воспроизвести визжащий скрип, с которым два автомобиля едут бок о бок и трутся о корпус автоцистерны, мы таскали разные предметы по кускам металла. Мы экспериментировали и наращивали звук, пока он не стал по-настоящему сильным. В этом фильме никогда не было так, что лучше – меньше. Лучше – всегда было больше».

Эти или схожие слова – «лучше – это всегда больше» – также описывают подход Миллера и Кеннеди к созданию всего фильма. Или, возможно, только одно слово: «громче».

Роджер Сэвэдж, звукорежиссер первых трех фильмов о Безумном Максе, вспоминает, как Байрон Кеннеди часто использовал слово на букву «Г» во время постпродакшена «Воина Дороги». «Байрон говорил: «Громче. Нужно громче. Почему оно не звучит громче?»», – вспоминает Сэвэдж. Чтобы справиться с ненасытной жаждой продюсера к шуму, звуковик дал ему регулятор громкости (известный как «фейдер»), с помощью которого он мог сам устанавливать уровни.

Однако Кеннеди не знал, что регулятор вообще ничего не делает, как бы высоко он ни поднимал ползунок: это был трюк, чтобы Байрон отвязался от Сэвэджа.