Дорога, которой нет

Самой реальной становилась версия, в которую больше всего не хотелось верить. Скорее всего, Наталья Борисовна поручила мужу позвонить кассирше. Она верила, что обожаемый патрон дал ей надежный контакт, поэтому считала, что билеты у нее в кармане, и заранее боялась перелета, но в итоге кассирша отказала скромному просителю. Последняя надежда достать билеты рухнула, а отказываться от вожделенного отпуска категорически не хотелось. В результате сын повез родителей, твердо вознамерившихся раз в жизни по-человечески отдохнуть, на машине, а где-то в пути на них напали, убили и ограбили.

Ирина вздрогнула от этой догадки. На работе ей часто приходилось сталкиваться с человеческой жестокостью, но в ее личном мире, в котором она жила с мужем, детьми и другими членами семьи, все существовали спокойно и достойно, и если умирали, то от естественных причин.

Казалось, работа – это одно, а жизнь – другое, между ними глухая стена, которую не пробьет заряд жестокости и зла. Исчезновение Натальи Борисовны изрядно поколебало эту иллюзию. Ирине очень хотелось думать, что она ошибается, что с соседкой, к которой она была по-своему привязана, не случилось ничего плохого, но время шло и надежда таяла.

Сева, которому Ирина надоедала своими звонками раз в несколько дней, сказал, что в конце концов по заявлению сотрудников редакции завели оперативно-разыскное дело, коллеги работают, но сильно не продвинулись. Вскрыли квартиру, в которой обнаружилась самая обычная картина жизни самой обычной семьи, чуть более состоятельной, чем среднестатистическая ячейка общества. Чуть побольше добротных дефицитных вещей и намного больше книг, а в остальном все как у всех. Пробки были выкручены, вода перекрыта, холодильник стоял пустой, вымытый и высушенный – опять-таки типичная картина для семьи, уехавшей отдыхать в полном составе.

Мама с Гортензией Андреевной все еще надеялись на какое-то чудо, а Ирина просто ждала, когда найдут трупы где-то на трассе, зная, что этого может никогда и не случиться.

Ужасная, нелепая смерть целой семьи ради плохонького автомобиля и скромной суммы на отпуск. Для нормального человека это кажется абсурдом, но Ирина из своего судейского кресла видела, что убивают и за меньшее. За дутые золотые сережки, обручальное колечко, которое несут в ломбард, толком не отмыв от крови. Наверное, не только в жажде наживы тут дело, а в каком-то темном патологическом инстинкте, побуждающем убивать ближнего, у которого есть то, что хочется тебе.

Еще в школе Ирину учили, что преступность – это родимое пятно капитализма, которое неуклонно уменьшается с укреплением социалистического строя, а к наступлению коммунизма совсем исчезнет. Ирине, как матери троих детей, очень хотелось бы в это верить, но статистика, даже серьезно подправленная, доказывала обратное, и в конце концов сомнительным стал казаться сам принцип. Как может победить преступность строй, который с преступности начал? Если в этом диалектика, то очень уж она тонкая. Не надо забывать, что большевики со своим равенством пришли не отдавать свое, а забирать чужое. Можно ли удивляться, что если в восемнадцатом году комиссар лупил бывшего фабриканта наганом по зубам, отбирая последние спрятанные на черный день бриллианты, то теперь его внук грабит на трассе состоятельных людей? Масштабы разные, цели разные, а принцип тот же.

Ирина не думала, что будет так скучать по соседке, которая при жизни в основном ее бесила. Но теперь из-за произошедшей трагедии назойливость Натальи Борисовны совершенно забылась, а на первый план выходили разные приятные и трогательные моменты. Как она умела слушать… Большинство людей, когда им что-то рассказываешь, сидит, ерзает и только и ждет, чтобы вставить свое, а Наталья Борисовна нет. Всегда выслушает, даже если ей неинтересно, переспросит, потом ответит так, что сразу ясно – она пропустила информацию через свой мозг и проанализировала, а не просто ждала момента поделиться своей абстрактной мудростью.

Кирилл вспоминал, как она помогала, когда болели родители, доставала дефицитные лекарства, такие, про которые обычные врачи были уверены, что их в стране в принципе нет, а когда мама слегла, приносила домашние супчики и кисельки. С похоронами тоже помогла, в общем, вела себя как добрая тетушка, но Кирилл хорошего отношения не ценил. Благодарил, конечно, но в принципе ему казалось, что оно так и надо.

И потом, когда у него на даче процветала подпольная студия звукозаписи и вообще место силы ленинградских рокеров, Наталья Борисовна могла не смиренно терпеть все эти вакханалии, а при горячей поддержке Степана Андреевича, которого хлебом не корми, дай загнобить талантливую молодежь, отобрать у Кирилла дачу, а его самого выселить за сто первый километр, как асоциальный элемент. Это было вполне по плечу Никитину, однако Наталья Борисовна пожалела молодого раздолбая.