Мне снился сон:по травам запыленнымбродил мой сын,и рвал мой сын цветы.Шумели тучи в небе полуденном,как в паводок плывущие плоты.И дождь свистел сквозь молнии кривые:тяжелый,электрический,степной.Зловещи были стрелы огневыенад узкою младенческой спиной!Такое вдруг желание настало —бежать за ним,бежать всю даль путии от грозы —во что бы то ни стало —испуганного мальчика спасти…Но что это?Дороги прояснились:ни ветра, ни метели дождевой…Я спал в снегу.И мне фиалки снились.И милый сын. И домик под Москвой.Неясное душевное томленьещемило сердце сонное. И яоткрыл глаза.Свинцовая струясвистит вдоль штыкового острия:идет в атаку третье отделенье!
Октябрь 1940 г.
Европа
Еще томятся матери и детив напрасном ожидании отцов.Они не лгут, что света нет на свете,Что мир ужасен — душен и свинцов.Гуляет в странах, вырвавшись из плена,драконом бронированным война.И вздрагивает слава Карфагена,когда, пред сталью преклонив колена,мрут города и гибнут племена.Солдаты умирают на рассветеза тыщи верст от крова и семьи.Томятся дома матери и дети,гремят в Восточной Африке бои.И где-то там под солнцем полуденным,ад проходя и бредя словом «рай»,худой солдат, в походах изнуренный,сорвал кольцос гранаты невзначай.Осколочная сила просвистела!..Идут солдаты Африкой тоски.Лежит в пустыне взорванное тело.Его заносят жгучие пески.И вот сейчас, когда легко солдатулежать в песках, освистанных свинцом,Европа мне напомнилагранатусо снятымнеожиданнокольцом!
1941 г., канун войны
22 июня 1941 года
Роса еще дремала на лафете,когда под громом дрогнул Измаил:трубач полка —у штаба —на рассветев холодный горн тревогу затрубил.Набата звук,кинжальный, резкий, плотный,летел к Одессе,за Троянов вал,как будто он не гарнизон пехотный,а всю Россию к бою поднимал!
1941 г.
«Нет, нас на колени вандалов орда не склонит…»
Нет,нас на колени вандалов ордане склонит,чтоб вечно глумиться над нами.Становимся мы на колени тогда,когда, отстояв от врагов города,целуемродное гвардейское знамя!