Дорога моей земли

Есть сыновья у меня, друзья,
славные сыновья!
Один — Александр,
Владимир — другой,
и каждый — мой дорогой…

Владимиру — семь,

Александру — пять.
Дружно живут они:
дерутся, ссорятся и опять
мирятся. Учатся рисовать.
Так напролет все дни.

Володька — тот понимает бой.

Рисует ежели самолет,
то обязательно со звездой
и непременно звездой вперед.

Фриц получается у него —

весь в крестах,
угловатый, злой,
с волчьей мертвою головой
и обязательно неживой.

Танки, орудия — все в дыму.

Точно. Как на войне.
Пишет: «Папочке моему» —
и отсылает рисунки мне.

Есть фотография у меня,

на карточке вся семья
(фото арбатское): сыновья,
жена, посредине — я.

Я ношу ее на войне,

чувствую, коль взгляну, —
сразу становится легче мне
переносить войну.

Тружусь я здесь, чтоб скорей разбить

врага. Чтобы скорее к ним —
к золотым сыновьям своим…
Ветром боя вперед гоним,
я их спешу любить.

Любить,

чтоб когда-нибудь в тишине
им, не уставшим ждать,
сказку страшную о войне
шепотом рассказать.

Гвардейцы!

Друзья мои по ружью!
У всех вас есть сыновья.
И каждый любит свою семью,
наверное, так, как я.

Мы связаны с вами одной судьбой,

мы к детям рвемся.
Но рядом бой.

Нужно кончать его. Поскорей.

Нужно фашиста с землей сровнять,
чтоб неожиданно
у дверей,
как маленьких мучеников,
сыновей,
своих
золотых сыновей обнять.

Днепр, апрель 1944 г.

Тайна

1

Ничего от меня не таи,
посвяти меня в тайны свои.

Расскажи мне в письме обо всем:

что ты думаешь, чем ты живешь,
кто стучится в твой низенький дом
и кого ты негаданно ждешь?

Если ты по случайной вине

не решишься мне тайны открыть,
я, разлуку ревнуя к войне,
в одиночестве буду ходить.

Посвяти меня в тайны, свои,

ничего от меня не таи.

2

Если б мир через руки мои
проходил, как испытанный друг,
и неведенье для семьи
обернулось бы зеркалом вдруг,
ты б увидела молний клинки,
орудийные вспышки во мгле
и меня на военной земле
у могучей славянской реки.

Зубы стиснув, я все выносил —

и огонь и тоску по тебе;
ты была мне опорой в борьбе
и незримым источником сил.

Лишь тогда ты могла бы понять,

по исчезнувшей тайне скорбя,
как я долго не мог умирать
ради Родины, ради тебя.

Словно в панциря жесткой броне,

я любимым ходил на войне.
Ты забыла — и в страшном огне
ливни пуль устремились ко мне.

Но пока они где-то в пути,

и мгновенья пока впереди,
поспеши, поспеши, поспеши,
солнцем сердца мой мрак освети
и свинец в зашипевшей тиши
от меня, от себя отведи!

3