Дорога на Москву

– Вы подавали заявление в жилищную комиссию? – строго спросила женщина, причём по голосу я понял, что говорила Нина Петровна, отправлявшая меня в Ялту.

– Не помню, – сказал я.

– Как это не помните?! – возмутилась она. – Вам нужна квартира или не нужна?

– Нужна.

– Мы отправили документы…

В трубке раздались короткие гудки.

Определённо я Нине Петровне не нравился. Может быть, у неё тоже есть дочка? У нас в журнале машинисткой работала ещё одна Петровна, Лариса, которая косо на меня посматривала из-за того, что я не хотел знакомиться с её дочкой.

– Дочек много, а я один, – втолковывал я Ларисе Петровне.

– Моя лучше всех, – попыхивала она папиросой.

– Тоже «Беломор» курит?

– Не курит и не пьёт.

– Кто ж такую замуж возьмёт?! – изумился я.

– Мне некурящие вообще не попадались, – поддержал меня Алесь, мой напарник по отделу.

– А тебя не спрашивают! – отрезала Лариса Петровна. – Ты во сколько лет женился?

– В восемнадцать, – почесал затылок Алесь.

– А ему, – указала на меня папиросой Петровна, – тридцать!

– Двадцать семь, – сказал я.

– Если бы я свою Лючию сразу после женитьбы убил, – сел на любимого конька Алесь, – то уже давно бы из тюрьмы вышел!

Его Лючия, то есть Людмила, была лучшей из жён моих товарищей: рослая, глазастая, умная. Но при этом она была совсем не похожа на Алёну.

Так вот, почти сразу после звонка литфондовской Петровны я получил извещение из райисполкома. Меня приглашали в отдел жилищно-социального обеспечения на собеседование.

Что ж, в отдел так в отдел. Я прибыл в райисполком в указанное время.

Очереди, как ни странно, в кабинет номер три не было.

– Это вы? – искоса посмотрел на меня представительный мужчина.

– Я.

– Кожедуб Александр Константинович? – придвинул он к себе папку с документами.

– Так точно.

– Из Союза писателей?! – не мог поверить собственным глазам чиновник.

– А то! – приосанился я.

– Они что, с ума там посходили? – с отвращением посмотрел на меня ответственный товарищ. – Сколько вам лет?

– Там написано, – выдержал я взгляд его водянистых глаз.

– Заполняйте, – нехотя подвинул он ко мне стопку бумаг.

Я достал из кармана ручку.

– В коридоре! – рявкнул чиновник.

Вообще-то, его можно было понять. С точки зрения исполкомовского служащего я выглядел ужасающе. Джинсы, кожаный пиджак, самопальные туфли из Еревана, волосы до плеч. Но как ему объяснить, что на мне всего лишь униформа телевизионного журналиста. Я и не стал объяснять, взял бумаги и вышел в коридор.

Из многочисленных анкет я понял, что мне выделена однокомнатная квартира на Брестской улице. Поскольку я родом из Брестской области, адрес этой квартиры был вполне объясним. Но вот всё остальное вызывало вопросы. Да, после вступления в Союз писателей я написал заявление с просьбой о предоставлении мне жилья. Причём первый вариант заявления безжалостно забраковал мой главный редактор.

– Ну что ты пишешь? – поморщился он, разглядывая листок с набегающими одна на другую строчками. – Член Союза… прошу выделить… А слеза? Где, спрашиваю, слеза?

– Какая слеза? – уставился я на листок с заявлением.

– Пиши, – устало вздохнул редактор. – Рабочее место каждого писателя – это его квартира… У тебя есть письменный стол?

– Нет, – сказал я.

– Вот, и стола у него нет. Короче, напиши, что проживаешь в общежитии, где не то что писать, спать нельзя из-за антисанитарных условий. На жалость нажимай, ты же писатель.

Он одобрил третий вариант заявления, и то лишь после того, как над ним серьёзно поработала Лариса Петровна.

– Писатели не умеют писать, – сказала она, раскуривая «беломорину».

– Не все, – возразил я.

– Все, – махнула она рукой. – Я даже главного переписываю.

– Стихи?!

– Какие стихи? Приказы, протоколы, распоряжения… Много лишних слов.

С этим я вынужден был согласиться. Даже у классиков много лишних слов, что уж говорить о современных авторах.

– Хорошо, что ты опупеи не пишешь, – сказала Лариса Петровна.

– Какие опупеи?

– Романы.

– А гонорар? – вмешался в нашу беседу Алесь. – Это ж сколько деньжищ отвалят за опупею?

– Пропьёте, – хмыкнула Петровна.

– Хороший гонорар пропить трудно, – задумчиво сказал Алесь. – Но если постараться…

– Отопьём много, – согласился я.

Итак, я написал заявление о выделении квартиры, отдал в Литфонд и тут же о нём забыл. Как оказалось, напрасно.

…С грехом пополам я заполнил анкеты и вернул их сановному чиновнику.

– Свободны, – сказал он, не поднимая головы.

– Надолго? – спросил я.

– В смысле? – поднял он голову.

– Когда квартиру дадут?

– Вам сообщат, – побарабанил он пальцами по столу. – Будь моя воля…

К счастью, его воля в данном случае не имела никакого значения, и я с лёгким сердцем отправился к своему патрону Чигринову.

– Квартиру дают, – похвастался я.

– Да ну? – удивился он. – Сколько комнат?

– Одна.

– И ты берёшь?

Я растерялся.

– А что, были варианты? – поковырял я носком туфли ковёр.

– Я бы на твоём месте требовал двухкомнатную. Ты же писатель, а не какая-нибудь дочка.

– Неужели все двухкомнатные отдали дочкам? – уныло поинтересовался я.

– Для своих дочек они и трёхкомнатные выбивают.