Дорога праха

Ариан снова стал серьёзен, проговорил тише:

– Кстати, я заметил. Там, с монахом, ты колебалась.

– Ни секунды. – Казимира упрямо мотнула головой. Три лошади и три силуэта шагали достаточно далеко от них, но в темноте ещё угадывались. Надо бы прибавить шагу.

– Будь я на твоём месте… – продолжал Ариан.

– О, меня бы живьём сожрали.

– Да нет, я бы помог, но… – Он замолк, явно фантазируя, каково бы это было. Ан поймал взгляд Каз и добавил: – Наверно, сначала я бы тебя припугнул. Не знаю, дал бы ему ударить, укусить, чтобы шрам остался на память.

– Как мило, – ответила Казимира высоким голоском. – Княже, ты поменьше делись с людьми своими идеями.

Ариан смотрел себе под ноги, покивал чему-то. Что похуже придумывал?

– И, то, что я тогда сказал, было грубо. – Он прикусил указательный палец правой руки, словно наказывал себя за эти откровения. Княже, ты умираешь, что ли? – Мне не стоило.

Да они с Вегардом даже прощения просили одинаково, одними и теми же словами – неподходящими. Только один извинялся за брошенное в запале ругательство, а другой за… За что? За дюжину дней скотского поведения?

– Что именно было грубо? – переспросила Казимира осторожно, стараясь не спугнуть его своими вопросами. – Выбор-то большой.

Ан запрокинул голову, размял шею. Выдавил из себя:

– То, что я говорил и делал в тот вечер, когда Вег дрался. Это было неуместно и грубо. Кхм. – Он искоса глянул на неё всего на долю секунды. Прохрипел: – Из… Извини.

Как только не задохнулся.

– Вегард заставил сказать? – со смешком спросила Казимира. В это она бы поверила скорее, чем в то, что одно спасение его задницы так исправило Ариана.

– Нет, просто мы с ним поговорили, и, – он покрутил рукой, подбирая слова, – и я понял, в чём был неправ.

И снова это звучало так, будто Ариан что-то недоговаривал. Пытался сохранить княжеский статус в глазах наёмницы или просто не считал нужным делиться, а может, всего-навсего врал.

– К тому же, – сказал Ан веселее, – я рассудил, что не стоит злить того, кто стоит над тобой с оружием.

Разумный аргумент, но в мыслях Каз мстительно протянула: «Ссыкуни-ишка».

– Хорошо. – Казимира ещё хмурилась в недоверии, но кивнула. – Спасибо. Мне тоже не, – она указала на его синяк, – а впрочем, нет. Я всё сделала правильно.

– Эй, я хотя бы стараюсь. – Ан снова оживился, когда не приходилось вымучивать из себя слова покаяния. – Пойди мне навстречу.

– Ну, я же не позволила зафери оставить тебе шрам. – Казимира издевательски улыбнулась ему. Алга с тобой, княжеский телохранитель. Если ты Валлета заставил себя слушаться, дам вам ещё один шанс. – Я тоже стараюсь.

Ариан усмехнулся себе под нос, прошагал с минуту в тишине и вдруг спросил:

– Как на гастинском сказать «язва»?

* * *

К утру они дошли до быстрой, но узенькой речки, которую можно было перейти вброд. Вода доставала коням до брюха, сумки почти не вымокли, и с ботинок смылась пыль. Дакин сказал, что здесь уже можно разбить лагерь – через бегущую воду зафери не могут перейти. Вегард настоял на том, что нужно ставить часового, и вызвался дежурить первым. Никто не высказался против. Стоило голове коснуться жёсткой сумки с яблоками, как Каз отключилась.

По всей видимости, боги услышали её злобную молитву прошлой ночью, потому что этот день прошёл без событий, только вскрики Казимиры во сне несколько раз будили лагерь. На вопросы, что случилось, она отмахивалась, стыдливо прятала взгляд и переворачивалась на другой бок.

В её кошмарах трёхэтажный дом полыхал всё ярче, всё острее пахли розы, что стояли у постели с пологом. И коридор тянулся и тянулся, и распахивались новые двери, и новые стражники выбегали с оружием, чтобы напороться на её меч. И каждый раз Каз давилась криком, вздрагивая на лежаке.

Беспокойно и с перерывами, но компания проспала до обеда. Перекусили, погрузили сумки на лошадей, чтобы теперь отдохнуть самим, и направились дальше. По расчётам Вегарда, к городу должны были выйти к середине ночи, если не сильно заплутали в чаще.

Казимира ожидала, что при дневном свете всё вернётся на круги своя – Ариан снова будет рычать на неё и отдавать сумасбродные приказы. Но, похоже, Ан был так измучен последними днями, что сил на сучье поведение не находил. Он даже помог Вегу сменить повязку на спине, когда Клаудия была занята молитвой.

К следующей ночи они смастерили факелы и легко шли по тропе, иногда даже пуская коней рысью. Приближение города, а вместе с ним и счёта в банке возвращало свите жизнерадостность.

Время от времени Ариан равнялся с Каз, задавал вопросы о Гастине, о языке, о культуре, о еде. Казимире даже показалось, что расспрашивал он не для того, чтобы занять время в дороге. Слушал Ан внимательно, пытался учить какие-то слова на чужом наречии. Любопытство мучило его всю дорогу через эту страну, но только теперь Ариан ему поддался.