Дорога превращений. Суфийские притчи

Предопределение

Притча иллюстрирует богословский спор о взаимоотношении между Божественным предопределением и свободной волей человека. В Исламе сторонниками доктрины полного предопределения являются джабариты. Суфии же, в противоположность им, подчеркивают необходимость усилий со стороны человека на пути просветления и спасения души. В притче джабарит представлен сатирически в образе вора.

Д. Щ.

* * *

В виде вора, орудующего в чужом саду, здесь выведен сторонник идеи абсолютного предопределения. Если внимательно вглядеться в историю религий, можно убедиться, что идея фатализма нередко служила прикрытием для злодеяний (в данной притче — «воровства»). «Сад» символизирует общину верующих (араб. умма — исламское сообщество; ср. с образом «Божьего виноградника» как народа Господня или общины верующих у библейских пророков и в Евангелии). Служитель религии, недостойный своего призвания и прикрывающий корыстолюбие «благочестивыми» рассуждениями, чужд по духу тому «саду», в котором пытается столь ловко орудовать. Ему противостоит «садовник» — хранитель «сада», т. е. суфийский шейх, чье призвание — защита и приумножение в земном мире истинной духовности. «Связав» и «избивая» чужака (т. е. обезоружив его аргументами и одолевая в богословском споре), «садовник» обрушивает на его голову слова: «Каждый мой удар есть воля Божья!»

М. Х.

Предопределение

Вор был спокоен и не ждал беды,
Когда в чужом саду срывал плоды.

«Ты кто такой?» — садовник закричал

Но вор ему бесстрашно отвечал,

Поскольку в богословье был не слаб:

«Бог — мой кормилец, я — Господень раб!

В Его саду я скромно пировал,

Вкушая то, что Он мне даровал!»

«Ты прав, мой друг, — садовник подтвердил. —

И наказать тебя сам Бог судил!»

И тут он вора крепко обхватил

И к дереву веревкой прикрутил,

И палкой стал охаживать, да так,

Что начал умолять его бедняк:

«Помилуй! Чем тебя я разъярил?

Я Божью волю, не свою, творил!»

А тот в ответ: «Коль мыслью ты не слаб,

Пойми, что я ведь тоже — Божий раб!

Ты — Божий, но и палка — Божья тоже,

И каждый мой удар есть воля Божья!»

Горожанин и сельчанин

В образе горожанина выведен человек, постоянно ублажающий других, потворствуя эгоизму их нафса и ожидая себе от этого доброго воздаяния. Сам нафс изображен в виде близкого к природе сельчанина. Однако животное начало человеческой природы не способно сострадать людям: оно может сочувствовать только другому «животному», сродному ему самому («родной ослице»). Настоящая дружба с тем, в ком господствует эгоизм, — невозможна.

Д. Щ.

* * *