Дорога пряности

– Способ есть. – Кайн подходит к столу и, бросив на меня осторожный взгляд, берет мой кинжал и один из маленьких ножей Фариды, воткнутых в дерево. Джинн поднимает оба. – Они изготовлены из стали, в свою очередь созданной из железа.

– Мое подобие, – произношу я и присаживаюсь на край стола.

– Да. Таким образом, для твоих целей оба клинка можно считать одним.

Я хмурюсь:

– Но мое подобие связано только с моим клинком.

– Нет. Область твоего подобия сужена до этого клинка примерно так же, как зверовидец вроде Тахи может управлять только одним, отдельно взятым соколом, хотя волшебство позволяет ему проникнуть в разум любого.

– Вообще-то, Таха умеет управлять своим соколом и, по крайней мере, певчими птицами, – мрачно поправляю я.

– Значит, посредственный мальчик оказался менее посредственным, чем я думал, – признает Кайн с резкой ухмылкой. – Как бы там ни было, такой взгляд на подобие характерен для начинающих чародеев, которые все еще постигают лишь один аспект своего волшебства. Большинство чародеев так и не продвигаются дальше, даже если стали чрезвычайно хороши в этой узкой области. Чародеи воды, например, могут вызвать течение, но не бурю. Однако между тобой и подобными есть огромная разница: у тебя в крови текут амбиции рода Бейя. Так твоя тетушка, например, изучает анимансию и сочетает ее со своим подобием солнцу, чтобы создать ту твою склянку.

– Ну спасибо, конечно, – бормочу я под нос, и у меня горят щеки. – Но что это значит конкретно для меня?

Кайн со вздохом возвращает оружие на стол:

– Ты слишком узко воспринимаешь свое волшебство. И, к слову о тете, разве она ничему тебя не научила?

– Следи за языком, – предупреждаю я.

Джинн пропускает замечание мимо ушей и кладет руки мне на плечи.

– Запомни мой урок, Гроза. Он уведет тебя дальше, чем кого бы то ни было. Мисра – это ключ. Не более того.

– Ключ, – эхом повторяю я, прокручивая в голове новое знание.

– Да. Ключ, который открывает вам путь к кирпичикам, из которых выстроен мир. Мисра позволяет видеть мир и изменять его так, как это делает Великий дух. Это не волшебство само по себе, это мост к волшебству. И ты обладаешь подобием железа, а не единственного кинжала.

Я всматриваюсь в лицо Кайна.

– Я еще никогда не слышала, чтобы такое говорили про мисру. Откуда ты столько знаешь про волшебство, которое тебе не принадлежит?

Отпустив руки, джинн пожимает плечами:

– Я повидал достаточно людей из твоего народа, чтобы прийти к собственным теориям.

– Теориям, хм-м… – тяну я и фыркаю. – То есть ты не уверен в том, что говоришь.

– Я уверен достаточно, чтобы ты сейчас стала владеть любым клинком как собственным, – парирует Кайн.

Подняв нож Фариды, я осматриваю его со всех сторон.

– Я не понимаю как. Я не чувствую никакой связи, хоть он сделан из того же материала.

– Попробуй.

Я закрываю глаза и обращаюсь к волшебству, что течет в моих венах после утренней чайной церемонии. Направляю его вниз по руке, держащей нож, но оно замирает у кончиков пальцев, словно наткнувшись на невидимую стену.

– Не могу, – говорю я, открывая глаза.

Кайн наблюдает за мной.

– Попробуй еще, – убеждает он.

Я бросаю взгляд в окно. Солнце почти село, длинные тени тянутся по каюте. Становится поздно, и эти упражнения, кажется, бесполезны. Лучше потратить крохи времени на изучение карты темницы, чем брать ложные уроки у бессильного джинна.

– Гроза, – нетерпеливо произносит Кайн. – Попробуй еще раз.

Неохотно вздохнув, я на выдохе направляю волшебство в руку. Оно покалывает ладонь, взлетает по пальцам – и резко застывает.

– Бесполезно, – бурчу я, бросая нож на стол.

– Сдаешься?

– Я даже не чувствую эту демонову железяку! – восклицаю я. – Мой кинжал – продолжение меня. Я ощущаю его как собственную руку. Но этот… я словно и не держу его вовсе. Бесполезная трата времени, очередной твой обман.

Кайн наблюдает, как я расхаживаю туда-сюда по каюте, и тени вокруг него сгущаются, окутывают, словно плащом.

– Ты боишься, – медовым, вкрадчивым голосом тянет джинн.

Я усмехаюсь:

– Чего боюсь?

– Выйти за пределы того, что знаешь. Пробовать новое. Обнаружить, что идеалы, за которые ты цепляешься, далеко не так всеобъемлющи.

Я закатываю глаза, но Кайн кивает:

– Ты будешь отрицать. Убедишь себя, что полна решимости быть лучшей, самой сильной, самой умной, самой храброй. Но взгляни в глаза прискорбной правде, Имани: в тебе нет того, что нужно, чтобы пройти этот путь. Ты слишком закостенела себе же во вред.

– Ой, да неужели? – Я останавливаюсь. – Я привязала тебя к кинжалу, разве нет? Закостенела, чтоб тебя.

– Крошечный шажок робкого младенца, – насмехается джинн, утопая в тенях: теперь видны лишь его глаза, хотя они темнее самой тьмы. – У меня есть еще одно предложение – способ по-настоящему усвоить урок и использовать его правильно, – но ты отвергнешь его из-за страха и неразумной заботы о «правилах».

Я бросаю на него косой взгляд:

– Рискни, демон.

Кайн появляется из омута теней, словно из глубин черного, бездонного океана.

– Привяжи меня к своей душе. И я напрямую донесу до тебя знание. И я заверяю, ты сможешь управлять любым оружием как своим кинжалом.