Дорога пряности

Туман поднимается ввысь целую вечность, волны разбиваются и скатываются с темной фигуры, которая встает со дна долины. Мы пятимся от балюстрады, и город вновь сотрясется от мощи глубокого рокота. Амира цепляется за меня, дрожащий Реза пытается успокоить Фей, все больше впадающую в панику. Таха молчит, глядя на восстающее чудовище, и не двигается. Лишь бьется жилка на покрытой потом шее.

Хубаал Ужасный наконец предстает в лунном свете, такой же огромный, как сами горы. Мало что известно об изворотливых великанах, каким волшебством они обладают или нравом, но однажды я нашла в альманахе краткое древнее повествование о Хубаале. Слова и сопровождавший их набросок врезались в память.

«Лик Хубаала – это морда льва, его исполинское тело покрыто колючей чешуей, на ногах у него когти стервятника, а из гривы торчат рога дикого быка; его хвост оканчивается головой змеи».

Остаток жуткого отрывка срывается с губ:

– Его взгляд есть сам страх, его рев – оглушительный потоп, его кулаки – опустошение.

Хубаал открывает глаза, в которых сплетается золото и багрянец, и видит нас. Я не успеваю отвести взгляд. На едином вдохе во мне зарождается и расцветает экзистенциальный ужас, его гнилая лоза обвивается вокруг сердца, зовет искать избавления за балюстрадой.

– Кто смеет тревожить мой сон? – гремит Хубаал. Моя грудная клетка содрогается, в ушах пульсирует боль. – Кто смеет войти в Аль-Медину-Аль-Увлу без моего благословения? Всех, кто вторгается в священный город, ждет смерть.

Я хватаю холодную, влажную ладонь Амиры.

Сестра не двигается. Никто не шевелится. Они приросли к месту, пораженные ужасной мощью Хубаала, каменеющие от его взгляда. Я пытаюсь оттолкнуть Амиру в сторону:

– Беги, прячься, пока можешь!

– Никто, осмелившись войти, не сбежит.

Мне приходится силой разворачивать Амиру лицом к себе, чтобы она не могла смотреть в глаза великану, и она действительно отмирает. Сперва отшатывается, затем бросается прочь от балюстрады, осторожно перескакивая расщелины в камнях под ногами. Я проделываю то же самое с Резой и Фей, которая швыряет длинные струи огня из ладоней по всем высохшим кедрам на пути. Они вспыхивают, превращаясь в факелы среди пыльной тьмы.

– Нужно уходить. – Я подбегаю к Тахе.

– Зачем? – Он тупо моргает, глядя на великана. – Уходить некуда. Только посмотри на его размеры.

Меня потрясает готовность Тахи сдаться. Уж от него-то никто не ждет слабины, даже перед лицом великана. Таха высокомерный, гордый, он Щит, который считает себя лучшим и, наверное, может это доказать. Но тот, кто сейчас передо мной… Хубаал так напугал Таху, что осталась лишь оболочка.

Я пытаюсь оттащить его от балюстрады:

– Спрячемся, а если не сможем, то сразимся!

– Сразимся? – Таха смеется, не сдвигаясь с места. – А ты и правда веришь, что мир должен пред тобою склониться.

– Они ослушались его воли! – ревет Хубаал.

Краем глаза вижу, как великан заносит кулак. На город падает огромная тень… и она быстро сжимается, когда кулак несется к нам.

Я обхватываю лицо Тахи обеими руками, заставляю его посмотреть на меня.

– Неужели отец позволил бы тебе так легко сдаться?

Таха моргает, хмуро сводит брови, и его ладонь находит мою. Развернувшись, мы несемся вслед за остальными вверх по переходу на следующий уровень, перескакиваем предательские трещины в свете пылающих деревьев. Чешуйчатый кулак Хубаала врезается в балюстраду, разрушает дорожку, на которой мы только что стояли. Огромные камни осыпаются на дно долины, а некоторые и вовсе взлетают в небо, словно пылинки, подхваченные ветром. По городу прокатывается волна, сбивая меня и Таху с ног. Я падаю, путаюсь в плаще и даже не понимаю, в своем или Тахи?

Над нами вновь поднимается кулак:

– Они надругались над его щедростью!

Встав, я тащу Таху за собой в переулок меж двух домов.

– Ложись! – кричу я.

И мы бросаемся на землю. Дом перед нами накрывает плотная тень. Кулак врезается, и меня чуть не сносит волной воздуха. Завопив, я прикрываю голову руками под градом камней. Тень поднимается, осыпая нас обломками.

– Сюда, наверх! – раздается крик Амиры.

Я пытаюсь понять, откуда же донесся ее голос, и замечаю ее на крыльце дома уровнем выше. Тяну Таху за собой через завалы к переходу и чувствую беспощадную дрожь гор прежде, чем осознаю: Хубаал взревел. Так громко, что я его почти не слышу, но ощущаю в самом сердце, которое извивается в груди, вот-вот угрожая остановиться. Мы пробираемся по тенистому переулку, и высоко в горах раздается треск. Таха прижимает меня к стене теплым телом.

– Стой. – Он уверенно кладет мне на ключицы ладонь. – Подождем, пока Хубаал не отвлечется на что-нибудь еще.