Дорога пряности

– Нет, пока мы не выполнили задание. Она это знает, и она понимала, на что идет.

– Я об этом не просил, Таха! – Реза обводит ладонью мир вокруг нас – Башталь, мерцающий огнями во мраке, скрипящий по Дороге пряности одинокий экипаж с масляной лампой, что покачивается на крюке. – Я просто хотел был Щитом.

– Служить Совету лазутчиком – это честь, о которой наш род до сих пор мог только мечтать, – холодно отвечает Таха. – Уважай то, чего мы достигли, и выполняй долг. Все ясно?

В глазах Резы сверкают слезы.

– Что, если ее повесят, как ту девчонку?

– Все ясно? – жестко повторяет Таха.

Реза втягивает голову в плечи.

– Да, – шепчет он после долгой паузы. – Ясно.

– Хорошо. – Таха направляет своего коня к дереву. – Разобьем лагерь, с первыми лучами солнца выступаем к Таил-са.

Реза молча смотрит кузену вслед, и по его щекам катятся слезы. Интересно, осознал ли наконец Реза, как и я, истинную натуру Тахи – юноши, которого не волнует ничего, кроме того, о чем велит заботиться Совет. И отец. Юноши, который пожертвует всем и всеми, даже собой, ради достижения целей отца.

Я придвигаюсь к Резе.

– Мне жаль, – говорю я. – Когда мы найдем Афира, я помогу тебе вернуть Фей.

– Просто… просто делай что сказано, – бормочет Реза, сердито смахивая слезы с лица.

Я вздрагиваю, а он уходит, уводя за собой лошадь Фей. Но в кои-то веки я не обижаюсь на его грубость. Ему очень больно, и он возводит вокруг себя стены, чтобы никто больше не тронул открытую рану. Он хочет сосредоточиться на деле, а не на своей утрате, не на той, кого он любит и, возможно, больше никогда не увидит. Я слишком хорошо понимаю его боль и потому молчу. Таха собирает хворост между деревьями. Так и подмывает окликнуть, спросить, зачем он утруждается. Тепла и тысячи костров не хватит, чтобы его ледяное сердце оттаяло.

25

Прибрежный город Таил-са величественен, даже несмотря на неизгладимые следы, что оставила на нем война. Крепостные стены из песчаника приняли на себя множество ударов. В некоторых местах зияют дыры, проделанные требушетами, а по полям разбросаны, словно надгробия, каменные глыбы. Вокруг обломков выстроились рядами сотни палаток, которые перемежаются кострами, повозками, лошадьми и солдатами Харроуленда. Их лагерь – это демонстрация военной мощи, совершенно непохожей на все, что я видела раньше, и на их фоне сахирские войска выглядят жалко. Да, мы обладаем волшебством, и мы обучены, но мы не видели настоящей войны уже тысячу лет. А эти люди ею дышат.

Вид этих стервятников, собравшихся у туши города, портит мое и без того плохое настроение. Мы наконец прибыли туда, где должен скрываться вместе с повстанцами Афир, и все же вместо облегчения и воодушевления я чувствую лишь тревогу. Что ждет меня за этими изуродованными стенами? Известия о смерти Афира или брат, которого я не узнаю? «Не теряй надежды, – твержу я себе. – Без нее у тебя ничего нет».

– Где мы найдем Закарию? – спрашивает Таха у Кайна, который вновь едет со мной.

Джинн был очень рад, когда я его призвала и он увидел, что я жива. Он даже меня обнял. Таха, с другой стороны, после поцелуя больше ни разу со мной не заговорил. Я чувствую, как он пытается похоронить воспоминание поглубже, притвориться, что ничего не было.

– Он живет в доме рядом с Полем памяти, – отвечает Кайн.

Таха сверяется с картой и кивает:

– Вижу. За мной.

В Таил-са кипит жизнь, почти не уступая Калии, но атмосфера здесь устрашает. Внутри еще больше солдат, чем снаружи, у каждого на поясе сверкает меч, у каждого еще злобнее блестят глаза. Несмотря на раны, город, что раскинулся перед нами, несомненно, захватывает дух. Залитый солнцем и песочно-желтый, с высокими минаретами и богато украшенными аркадами из белого мрамора, с мерцающими куполами чистого золота. Город усажен финиковыми пальмами, усеян длинными стенами замысловатой мозаики. Извилистые улочки обрамлены дверями миндального цвета и цветущими клумбами. Здесь есть даже поросшие мхом пруды, по изумрудной поверхности которых скользят кряквы. Над улицами, что плавно спускаются к морю, свисают переплетения виноградных лоз. Углы отмечены изящными фонарными столбами из кованого железа. Подернутый дымкой, сказочный город, построенный в благоухающий сонный полдень, который длится здесь вечно.

Наш путь пролегает через великий базар, поэтому мы оставляем лошадей в попавшейся нам конюшне и идем пешком. И вновь безжалостная судьба не дает нам обойти стороной эшафот. Все так же, как в Баштале: в петлях покачиваются синюшные мертвецы с табличками на шеях, где значатся их преступления против империи. Но есть одно отличие. Здесь к эшафоту примыкает возвышение, на котором совершается и другое наказание – порка. Лишь немногие собираются вокруг понаблюдать за этим варварством. Большинство даже не поднимает взгляд, проходя мимо. И я, наученная горьким опытом, теперь их не осуждаю.