Дорога пряности

Я проталкиваюсь мимо него к покрытой ковром лестнице. Мы спешим верх, перепрыгивая по две ступеньки, и пугаем еще одного подавальщика, который роняет поднос с кофе, сбиваем с ног женщину из Харроуленда, которая замешкалась у третьего этажа. Влетаем в длинный зал, где происходит закрытое действо. На нас сердито взирают бледные лица, мужчины в строгих одеяниях вскакивают с мест, пытаются выпроводить нас, ругаясь на своем языке. За их спинами в окне виднеется суматошный Башталь – и крыша соседнего здания. Внизу в заведение уже набиваются солдаты, их ботинки грохочут по ступенькам лестницы.

Мы с Тахой киваем друг другу. Мы пробегаем мимо тараторящих харроулендцев, а они вопят, некоторые даже запрыгивают на стулья, будто мы крысы, пришедшие погрызть их уродливые туфли. Мы бросаемся к окну. Оно взрывается с грандиозным звоном, осколки стекла разлетаются вокруг нас, переливаясь на солнце, словно россыпь драгоценный камней. Я плыву сквозь порыв ветра и резко приземляюсь на колени. Люди, оставшиеся в заведении, тычут в нас пальцами из-за разбитого окна, но их место быстро занимают солдаты.

– Давай!

Я тащу Таху по крыше.

Солдаты, словно хищные птицы, вылетают в окно и приземляются с глухим стуком. Один что-то кричит, и грозный тон едва не заставляет меня споткнуться. Я неуклюже перепрыгиваю на следующую крышу, ниже по склону. Восстановив равновесие, я перебираюсь через невысокую стену, за которой развешивает белье женщина.

– Поберегись! – ору я.

Она отшатывается в сторону, и мы проскакиваем между простынями дальше к очередной крыше. Но я не могу понять, как далеко придется прыгать и смогу ли я вообще. Колени вот-вот подогнутся, страх пронизывает насквозь, не желая отступать. Будто спасительная соломинка, приходит воспоминание, как в детстве Афир учил меня лазать по деревьям. Он стоял у подножья, смеялся и восклицал: «Уверена, что не умеешь перекидываться в обезьянку? Ты будто родилась на дереве!» Воспоминание, подобно неугасимому свету тетушки, ведет меня сквозь тьму к спасению. К лучшему будущему, к счастливому миру. Дает мне надежду, чтобы прыгнуть.

Я пролетаю над зияющей пропастью и падаю. Колени ударяются о пол, боль пронзает до самых бедер. Таха помогает мне подняться, и мы продолжаем бежать. Айван за айваном, балкон за балконом, я повторяю слова поддержи, которые говорил мне Афир, и прыгаю, виляю, чтобы не врезаться в глиняные урны, уличные лежанки, молящегося мужчину. Дома спускаются с холма к главной части города, где влажный воздух наполняется возгласами торговцев.

– Свежая рыба!

– Арбузы за полцены!

– Это базар, – говорю я Тахе. – Затеряемся среди покупателей.

Мы мчимся по крыше, справа появляется рынок, переполненный людьми. Нам нужно вниз, но лестница внутри дома, а значит, придется спускаться по стенам. Я снова слышу окрик солдата и, повернув голову, замечаю их верхом на лошадях, несущихся галопом по улице вдоль здания. Солдаты пытаются отрезать нам путь.

Мы перескакиваем на айван соседнего дома. Охваченная слепой паникой, я теряю равновесие и съезжаю с края.

– Нет, нет, нет…

Я цепляюсь пальцами за кирпичи, врезаюсь в стену, молотя ногами. Грохот копыт сотрясает улицу, сюда несется еще больше лошадей.

– Держу.

Над краем крыши появляется Таха и дергает меня вверх. По инерции он падает навзничь, а я приземляюсь на его тяжело вздымающуюся грудь. Солдат внизу что-то говорит. Таха широко распахивает глаза.

– Они поднимутся по лестнице, чтобы загнать нас в угол.

– Мы должны успеть раньше.

Я встаю, несмотря на боль под ребрами и порезы от стекла, вспоровшего одежду. Здесь не место для отдыха и не место для смерти.

Мы пробегаем мимо двери на крышу, как раз когда в нее врывается солдат. Его пальцы задевают мой плащ. Я виляю влево, чтобы не попасться, и мчу дальше с Тахой, но за этим зданием ничего нет – лишь сверкающая река Азурит, что течет двумя, может, тремя этажами внизу.

Из-за выложенного плиткой края появляются руки, затем голова солдата. Мы бросаемся вправо, а он забирается на крышу и несется за нами. Я сную между пустыми бельевыми веревками, но врезаюсь в плетеное кресло и падаю. Солдат припадает к полу и хватает меня, впиваясь ногтями в плоть.

– Нет! – взвизгиваю я, пиная его куда только придется.

Но ко мне, обнажив меч, подбирается второй солдат.

Таха сшибает его с ног, хватка первого ослабевает, и я откатываюсь в сторону. Ползком бросаюсь к краю крыши, а солдат за мной, приказывая нам остановиться. Но если я остановлюсь, меня ждут кандалы и петля. Сестра будет потеряна и одинока, и мой брат тоже, и над моим народом нависнет опасность. Я не желаю мириться с такой судьбой, ведь надежда еще не угасла, лучший мир еще не утерян безвозвратно. Есть еще шанс открыть дверь и впустить свет.

Я протягиваю руку – и обнаруживаю, что Таха уже ждет. Наши пальцы переплетаются, и мы прыгаем.