Дорога солнца и тумана

Я была рада, что приехала, но в комнате я не ощущала «карманов» пустоты, где могла находиться Мо. Я знала, что такие моменты будут еще много раз обрушиваться на меня, что я всегда буду слышать ее голос, видеть ее лицо, улыбку. Они будут в моей душе всегда, словно пустая комната в доме. Внезапно меня захлестнула благодарность к Джеку, Гоме, Схоластике и Бахати. Все они показали мне разные аспекты того, что значит быть сильным, в то время, когда я боролась сама с собой.

Я оставила записку Коринне, сообщила ей, что буду находиться все это время на ферме Кабури. Потом сунула в сумочку оранжевые, в форме кошачьего глаза очки сестры и подняла свой чемодан. Когда я открыла дверь, затрепетали ленточки, привязанные к лопастям вентилятора. Я не могла заставить себя отвязать их, поэтому надеялась, что новенькую волонтершу, которая займет кровать моей сестры, пестрый хоровод ленточек обрадует, когда она включит вентилятор.

«Прощай, Мо», – подумала я.

«Ты этого хотела», – ответила она.

Это была обычная шутка сестры, и сейчас я не знала, засмеяться мне или зарыдать.

Когда мы поехали дальше, по многолюдным улицам Амоши, я радовалась болтовне Бахати. Рядом с нами остановился мотоцикл, в коляске сидела женщина и читала книгу. Наши глаза на миг встретились, когда она оторвалась от книжки и посмотрела на машины и уличных торговцев. Потом зажегся зеленый свет, и Бахати свернул к местной полиции.

– Мне надо заехать к себе и взять кое-что, – сказал он и высадил нас с Гомой возле главного входа. – Я скоро вернусь.

Я окинула взглядом облезлое здание, а Гома подышала на свои психоделические очки и вытерла их краем платья. Ее серебряные волосы ярко выделялись на переливающемся узоре цвета фуксии.

– Давай нарушим их спокойствие, зажжем парочку костров, – сказала Гома, снова надевая очки.

Надо отдать ей должное, она умела себя подать. Она была громкой, требовательной и красочной, словно вихрь ярко-розовой энергии в скучном и унылом месте.

– Гома, ты еще жива? – усмехнулся полицейский при нашем появлении.

– Я еще тебя переживу, Хамиси. – Она шлепнула на его стол пачку купюр. – Это тебе за стулья.

– За какие стулья? – Он сгреб деньги в ящик стола, не дожидаясь ответа.

– За те, которые ты дашь мне и моей подруге, чтобы мы могли сесть и обсудить важный вопрос. – Вот так мы прошли на прием без очереди, опередив цепочку усталых, бедно одетых людей. Но никто из них даже не возмутился. Гома не снимала свои радужные очки, когда Хамиси слушал ее рассказ о Габриеле.

– Кажется, сестра Габриеля уже подала заявление о его пропаже. Мне нужно найти этого парня.

– Похоже, у тебя личный интерес, – заметил Хамиси.

– Это для моей подруги. – Гома кивком показала на меня. – Ее сестра погибла во время нападения на молл. Она знала этого парня. Если мы сможем поговорить с ним, у нас будут закрыты кое-какие вопросы.

Хамиси перевел взгляд на меня.

– Мои соболезнования. К сожалению, большинство наших сотрудников задействованы в расследовании того теракта. Так что на поиски этого Габриеля уйдет время. Там была романтическая связь?

Он постучал ручкой о бланк.

– Как насчет такого варианта? – Гома выхватила у него ручку и что-то нацарапала на бумаге. – Достаточно личный подход, чтобы освободить кого-то из ваших людей?

– Пожалуй. – Хамиси взглянул на число. – Для начала.

– Для начала? Клянусь моей костлявой задницей, ты соглашаешься на эту сумму, или мы уходим. Не сомневаюсь, что мы найдем кого-нибудь еще, кто будет счастлив нам помочь.

– Гома, – Хамиси протянул руки в успокаивающем жесте. – Ты всегда как пили пили мбузи. Ты знаешь, что такое пили пили мбузи? – спросил он у меня. – Толченые семена чили, такие острые, что язык прожигают.

Тут возле его стола остановились четверо полицейских. Совместными усилиями они держали парня. Тому было около тридцати, но он был лысый, и не от бритья головы. На его голове росли странные пучки волос. Вокруг его запястья была обернута красная бандана. Два ее конца торчали как буква V, когда один из полицейских схватил его за руку. Парень не был таким уж крупным или крепким, он совсем не сопротивлялся, так что мне показалась странной такая рьяная опека. На его лице было написано полное безразличие, словно он просто ждал автобус летним днем.

– К.К. – вздохнул Хамиси. – Вернулся? Так быстро?

К.К. улыбнулся, словно ждал чего-то хорошего.

Я не видела ничего более жуткого, чем человек, чьи эмоции не соответствуют ситуации. Его взгляд упал на меня, и мне невольно вспомнились аисты-марабу, которых я видела в кратере, с их длинными ногами и пятнистыми, без перьев, головами.

– Отведите его в камеру, – велел Хамиси.

– Тебе не надоела эта игра, инспектор? Я выйду оттуда раньше, чем ты начнешь меня оформлять.

– Может, и так, но это не помешает мне выполнять мою работу.

– Твоя работа – отстой, – заявил К.К., когда его уводили. – Эй, бабуля! – крикнул он Гоме через кабинет. – Отдай мне свои очки!

– Только через мой труп. – Гома сверкнула на него глазами над краем очков.

– Это можно устроить. – Парень загоготал, и за ним захлопнулась дверь.