Дорога солнца и тумана

В теплом ночном воздухе витали ароматы жасмина. Еще слышалось негромкое гудение, словно где-то рядом был пчелиный рой.

– Что это за звук? – спросила я, сбросила с ног туфли и пошла за Джеком. Трава была мягкая, словно замша, и поглощала звук шагов. – Он мне напоминает… – Я замолкла, когда посмотрела туда, куда смотрел он.

Мы припарковались на берегу реки. Небольшой водопад каскадом падал со скал. Серебряные нити сливались и струились по камням в вихрях пены. Над водопадом молча висела луна, бросая медовое сияние на деревья.

– Как тут красиво, – сказала я. Журчание, шум, искрящиеся брызги – мы как будто купили билеты на иллюзорный концерт и оказались в первом ряду.

– Красивое место для красивой девушки. – Джек погладил меня по щеке. В его лице присутствовала бесспорная чувственность, но при лунном свете он уж точно сразил меня наповал.

Он открыл заднюю дверцу «лендровера», и мы сидели там, болтая ногами, и смотрели на шелковую струю воды, разбивавшуюся о сверкающие камни. Я положила голову Джеку на плечо, он кормил меня печеньем в виде тюльпанов, а я вдыхала теплый запах его кожи. Мне казалось, что время остановилось навсегда. Звезды плыли по небу, галактики кружились вокруг нас, а мы тихо сидели, не желая нарушать окружавшую нас магию. Это была магия, которая приходит после долгих поисков, когда ты натыкаешься на нечто совершенное, прекращаешь поиски и говоришь: «Да. Это. Я знаю. Я чувствую. Я слышал эхо его шагов в лабиринтах моей души».

Мы повернулись друг к другу и начали целоваться нежно и жадно, с благоговением и страстью – каждый поцелуй был словно засушенный цветок, спрятанный между страниц нашей истории. Влюбиться в то, чего никогда не будет, все равно что пронзить себя медовым кинжалом. Один, два, сорок раз. Острым и сладким, красивым и грустным, и ты даже не всегда понимаешь, какой он, потому что плачешь.

– Нет. – Джек поцеловал влажный уголок моего глаза. – Я хочу тебя запомнить не такой. И хочу, чтобы ты вспоминала нас не такими.

– Тогда как? Как ты будешь вспоминать меня, когда я уеду?

– Вот такой. – Он спустил бретельки моего платья, сначала одну, потом другую. – Твои плечи сверкают в лунном свете. У тебя на губах сахарные кристаллики. – Он провел губами по моим губам, слизнул языком остатки печенья, которым кормил меня. – Как твои волосы ложились мне на ладони атласными лентами. Какой я испытывал восторг, раздевая тебя. Вот так. – Он расстегнул молнию на моем платье, обнажив тело, и у меня побежали мурашки. – Я буду вспоминать, как обнимал тебя, как ты опускала ресницы, когда я кусал тебя вот сюда. – Он ласково укусил нежную кожу под моим ухом. Я буду вспоминать идеальный овал твоего лица, тепло твоей шеи, то, как ты держишь ручку, когда пишешь. Но больше всего… – Он взял меня за подбородок и обвел жадным взглядом мое запрокинутое лицо. – Я буду вспоминать красивую, странную девушку, которая любит старинные книги и пьет кофе с сахаром. Она пробралась на мою веранду в серый день и научила меня различать цвета. Она была коварной, моя девушка с радужным ореолом. Она ушла и унесла мое сердце. Но если бы у меня было еще одно, я бы тоже отдал его ей.

Эти слова были ближе всего к признанию в любви. Джек не сказал, что любит меня; эти слова привязали бы меня к нему, а он оставил меня свободной – чтобы я жила своей жизнью, своими мечтами и амбициями. Он хотел, чтобы я нашла свое место под солнцем, а не существовала в тени его жизни. Но в те минуты мне не нужна была свобода. Мне хотелось, чтобы он попросил меня остаться. Чтобы потребовал этого, приказал, не оставил мне выбора. Но он просто удерживал меня возле себя своими глазами, и я узнала, как можно оказаться связанной без веревок или цепей.

– Я хочу расстаться с тобой. – Мой голос дрогнул, но я говорила серьезно. – Я не хочу жить ради телефонных звонков и эсэмэсок. Я не хочу довольствоваться твоим голосом, когда на самом деле жажду, чтобы меня обнимали твои руки. Мне не нужны глаза, которые не могут встретиться с моими, и ноги, которые не могут коснуться моих ног. Иначе это просто убьет меня.

– Я знаю. Твой принцип – все или ничего. Ты великолепная и необыкновенная, ты такая красивая, что у меня сжимается сердце каждый раз, когда я смотрю на тебя. Я не хочу, чтобы ты довольствовалась малым. Но я и не хочу знать, что ты встречаешься с каким-то другим парнем в маленьком, старомодном кафе, что ты завтракаешь с кем-то, кто может обнять тебя и уснуть рядом с тобой. Думаю, что это убьет меня.

Учащенно, неровно дыша, он впился в мои губы. Он целовал меня крепко и страстно, словно хотел, чтобы я навсегда запомнила вкус его поцелуев.

– Джек. – Я произнесла его имя просто так, потому что захотелось. Его имя так уместно звучало на моих губах, и мне уже казалось, что так было всегда.

– Я хочу посмотреть на тебя голую при лунном свете. – Он сдернул с меня платье, и оно упало лужицей к моим ногам. Потом мы сбросили с себя и все остальное. Кончики пальцев, словно спички, обжигали кожу.