Дорога в тысячу ли...

— Я не сомневаюсь в твоей мудрости, друг мой, но кажется мне, что ждут нас не малые беды. И…Может откроешь мне, недостойному, зачем тебе эта игра?

— Ты прав, Ханнан! Жизнь — это игра, в которой правила пишутся кровью, а ставки в ней — судьбы народов!

— Ты не ответил…Ну что же, я так и думал…Я знаю тебя уже больше пол-века и ни разу ты не ответил на мои вопросы. Ни тогда, когда малолетним юнцом я случайно увидел как ты исчезаешь и вновь появляешься из ничего. Ни теперь, когда я уже глубокий старик, а ты тот же, молодой и здоровый. Время, сметающее города и царства не властно над тобой. Скажи, может ты и есть бог?!

— Ты рехнулся, старик! — молодой человек наклонился приблизив глаза вплотную к глазам Ханнана, — Я может и не совсем человек, но уж точно не бог! И запомни, старик, ты, твой народ, этот город…Вы все, живы лишь потому, что тогда, пятьдесят лет назад, ты поклялся мне в вечном молчании. Когда подглядел за мной, я хотел убить тебя сразу, но передумал. Не разочаровывай меня сейчас. Тебе есть, что терять! Тебе и людям твоим…,- он выпрямился и улыбнувшись похлопал Ханнана по плечу.

— Не бойся! И сделай как я велел. Прощай, Ханнан, мир тебе, — молодой человек повернулся и зашагал к двери.

— Да! Чуть не забыл! — он рассмеялся блеснув сахарно-белыми зубами, — Ты это…поосторожней с наложницами-то, загонят ведь!

*гой — презрительное название не иудеев

*зелоты — в древней Иудее участники движения сопротивления Римской власти

*симла — плащь из квадратного куска ткани типа пончо

*эфод — облачение первосвященников

*цадик — руководитель и оракул в житейских делах, имеющих огромную власть над совестью верующих.

*сикарии — "партизаны", сика — кривой кинжал.

ГЛАВА 4

Передовая ала* вынеслась на вершину холма Скопус и после минутной остановки устремилась вниз, к широко распахнутым створкам Женских ворот. Немного погодя, на вершине показались первые декурии* солдат. Побуревшие от пыли красные плащи, лес копий, тяжелые, в рост человека, щиты, они остановились поджидая остальную колону. Едва заслышав глухую дробь барабанов и повизгивание флейт за спиной, солдаты разошлись по обеим сторонам дороги и замерли в шеренгах на обочинах. На холм поднималась основная часть войск. Десяток одетых в белые короткие туники мальчишек-оркестрантов задавали ритм. За ними, сжимая в побелевших от напряжения пальцах тяжелые древки значков легиона, прошли знаменосцы. И наконец, на холм взобралась, запряженная четверкой серых коней, колесница префекта иудеи — Понтия Пилата. Пятый манипул* четвертого легиона Феррата прибыл в Йерушалайм на праздник Пасхи. Сидевший в квадриге человек не стал выходить, дабы насладиться величественной панорамой с вершины. Он обвел горизонт сонным взглядом полуприкрытых глаз и ткнул вызолоченными ножнами меча в спину стоящего перед ним возницы, приказывая двигаться дальше. Колонна промаршировала под сросшимися кронами олив долины Кедрон. Пропылила мимо величественных развалин гробниц Адиабенны, пурпурной гусеницей вползла через ворота в Нижний город и потянулась наверх, к нависшей над всем громаде крепости Антония.

*****

Иосиф Каиафа был чрезвычайно худ, сутул и обладал желчным и неуживчивым нравом. Во всех и во всем он видел посягательство на свое величие и исключительность. Единственным человеком к советам которого он прислушивался, был его тесть- Ханнан. Нет, не потому, что он уважал его суждения и мудрые мысли, Иосиф просто боялся этого старика. Обласканный самим Сирийским легатом Вителием, Ханнан сосредоточил в своих дряхлых руках немыслимую власть. Он мог возвеличить любого, назначив первосвященником, а мог бросить в пучину несчастий, отобрав все, а иногда и саму жизнь…Старая сволочь! Иосиф вскочил с низкой лежанки и принялся мереть шагами розовый мрамор полов своего просторного кабинета. "Он говорил, что придется казнить зелотов…Откуда ему это известно? В какую игру он хочет меня втравить?" — Напряженно думал первосвященник. Каиафа остановился перед висевшим медным диском, в богато изукрашенной резными завитушками раме, и взяв колотушку резко ударил в гонг. Еще не замер звук, как дверь отворилась впустив человека в коричневой тунике слуги.

— Жду приказаний, машиах* — склонился в поклоне слуга.

— Что нового в городе, Яков?

— М-м-м… — человек на минуту задумался, — Все как обычно, машиах. Народ прибывает на праздник. Улицы забиты, базары полны. Идумейский патруль прихватил каких-то сикариев, в районе Овечьего рынка. Что же еще…Да! Только что приехал Пилат, говорят, с ним чуть не целый манипул. Они вошли в крепость Антония…

— Как настроения толпы?

— Твой народ в ярости, о машиах!

— Что так?! — Каиафа уставился на слугу.

— Язычники принесли с собой идолов!

— Что!!! О, Элоим! — первосвященник схватился руками за голову.

— Где эти идолы?! Какие?!

— А-а-а…Ты же знаешь, машиах, они носят богопротивные фигуры на палках, перед войсками…