Дорога ветров

Митт неуверенно посмотрел на Ала. Он не понимал, в чем тот его обвиняет.

– Ну, выкладывай! – потребовал Ал. – Или мне надо это из тебя выбивать? Навис знает, что это ты бросил бомбу. А Хобин об этом догадывается? Он ведь сам дал тебе ружье, не иначе. Вряд ли ты стибрил особое оружие Хобина. Он слишком хорошо за ним присматривает. А Мильда тоже знает, где ты?

Митт затряс головой, продолжая молча смотреть на Ала. Из очень далекого прошлого явилось воспоминание о том, как голос Ала возвещает о том, что корова отелилась, а квадратная спина Ала удаляется в сторону Холанда, чтобы найти работу, – но он не мог заставить себя в это поверить.

– Будь ты кем-то другим, – раздраженно продолжил Ал, – я мог бы отправить тебя обратно в Холанд с остальными двумя, туда тебе и дорога! Но я не допущу, чтобы ты рассказал обо мне Хобину. Он раззвонит об этом всем оружейникам страны, и без помощи Харчада я больше не смогу доставать ружья. Он и так осложнил мне дело. И все потому, что я один раз хватил лишку и проболтался, что выдал «Вольных холандцев». Хобин сказал, что поедет в Холанд присматривать за тобой и Мильдой, но я-то знаю, что ему просто хотелось мне досадить. – Заметив, как на него воззрился Митт, Ал расхохотался. – Ну, скажи «привет» своему папке, давай!

– Разве ты совсем мной не гордишься?

Теперь уже Ал изумленно на него уставился.

– Яблочко от яблоньки и все такое? – добавил Митт.

Тут Ал сплюнул на пол, и Митт вспомнил, как отец часто плевал в канавы.

– Гордиться тобой? У меня трое в Нитдейле, так от них, вместе взятых, хлопот меньше, чем от тебя одного! Начал с того, что потерялся, так что я был в долгу у Нависа. Потом дал быку бодать сборщика ренты. И висел у меня на шее в Холанде. А когда я уже решил, что наконец-то от тебя избавился, выскакиваешь, одетый шутом гороховым, и бросаешь бомбу перед Хаддом, как раз когда я навел на него ружье! Конечно, – добавил Ал, – тогда я не знал, что это ты, но если б знал, то сказал бы, что во всем Мильда виновата. Очень уж похоже на ее дурацкие затеи.

Митту не свойственно было краснеть, то тут он почувствовал, что его лицо заливает жаркая краска.

– Это я придумал. Вот! – заявил он. Ему показалось, что он должен заступиться за мать перед Алом. – Мильда хорошая. Просто она не всегда соображает, что реально, а что нет. Частенько сорит деньгами…

И Митт резко замолчал. Да, Мильда именно такая, и он знал это. Мама никогда не думала о будущем, покупала ли она бочонок устриц или отправляла Митта, чтобы его арестовал Харчад. На самом деле они оба совершенно не представляли себе, каково это будет. И мальчику было очень больно, что Ал смеется над этим.

– Можешь не рассказывать мне о том, что она совершенно ничего не соображает, – сказал Ал. – Она бы мне всю жизнь испортила, если б я ей позволил. И ты точно такой же. Надо же – подружиться с внуками Хадда!

– Они мне не друзья! – гневно возразил Митт.

– Да неужели? – отозвался Ал. – Значит, ты сидел на палубе и перешучивался со своими врагами? И ты рассказал им половину своей жизни, так ведь? А эта Хильдрида не дура. Если б ты сказал ей хоть на словечко больше, она сложила бы это с тем, что говорил я, и все планы, которые я на нее имею, полетели бы псу под хвост. Ты подписал себе приговор, когда открыл свой болтливый рот, вот что ты сделал. С такими людьми дружбы не водят. Из них сосут соки.

За дверью кладовки раздались поспешные шаги, и кто-то крикнул:

– Ал! Ал, ты здесь? Тебя зовет Литар!

– Иду! Мне придется оставить тебя на Бенса, – бросил он Митту. – Этот болтливый идиот Литар и пяти минут без меня обойтись не может.

И он раздраженно ушел из чулана, что-то бормоча себе под нос.

Засов встал на место. Митт соскользнул по стене на пол. Спустя секунду он обхватил голову руками, словно пытался этим хоть немного загородиться от отчаяния. Но его ничто не могло защитить. Жуткое сходство между ним и Алом оказалось неслучайным. Сынок весь в отца. И, яростно ненавидя Ала, Митт ненавидел и самого себя – даже еще сильнее, чем отца, если только это возможно. Он старался стать таким же зверем, как Ал, и если это у него не получилось, то его заслуги в том нет. А самое страшное было то, что цель, которой он оправдывал свою затею, оказалась фальшивкой. Это Ал предал «Вольных холандцев», а не наоборот. Казалось, что весь его разум распадается на куски, как Канден из его кошмара. И что скоро от него, Митта, вообще ничего не останется…

– Ты мог, Ал, сделать хотя бы одно, – простонал он из своего угла. – Ты мог бы быстро избавить меня от мучений, вместо того чтобы убегать к своему придурочному Литару!

Лишь несколько часов спустя кто-то пришел, чтобы положить конец мучениям Митта. К этому времени он уже в слезах катался по полу. Он едва успел встать и увидеть, что в комнату вошел тот маленький смуглый матрос, Дженро, а с ним еще один, а у дверей стоит Бенс. В следующую секунду ему на голову набросили большой мешок, и Дженро взвалил его себе на плечо головой вниз.

– Эй! – запротестовал Митт, отчаянно вырываясь.

– Помолчи, малыш, и ничего плохого не случится, – тихо сказал Дженро.