Дороги в горах

— Пожалуйста, проходите в горницу. Я сейчас угощу вас чаем с вареньем. Катя сама варила…

В горнице было очень чисто и так уютно, что Геннадию Васильевичу не захотелось уходить в свою холостяцкую комнатушку, в которой валялись под кроватью грязные сапоги, а на столе — зачерствелый хлеб, ржавая селедка. В этот раз Геннадий Васильевич окончательно утвердился в мысли, что Катя — девушка умелая, аккуратная и, должно быть, экономная.

Они поженились. Мать Кати вскоре уехала к сыну-полковнику во Владивосток, и после этого стало постепенно открываться, что Катя совсем не умелая, не аккуратная и не экономная. Она даже не могла вовремя приготовить завтрак, и Геннадию Васильевичу зачастую приходилось уходить на работу голодным.

Еще хуже пошло дело, когда родился ребенок, а потом и второй. Катю мучила ее беспомощность, неумение управиться с детьми, с делами по дому. Она ходила постоянно угрюмой, перестала следить за собой. А Геннадию Васильевичу казалось, что его жена — это не та Катя, с которой он когда-то познакомился в Доме культуры.

Он понимал, что ей трудно, и поэтому старался ободрить ее, помочь. Он колол дрова, носил воду, забавлял детей и, вспоминая партизанскую жизнь, занимался поварскими делами. Глядя на него, Катя тоже загоралась, хлопотала изо всех сил. А когда засыпали ребята, они садились на маленький диван, черный дерматин которого Володька во многих местах ухитрился прорезать. Глядя друг другу в глаза, они говорили о том, как дальше жить. Катя соглашалась, что Володьку можно устроить в садик, что соседская старушка не откажется, пожалуй, изредка посидеть с детьми, а они тем временем сходят в кино или театр.

А через несколько дней все снова шло по-старому. Катя мрачно заявляла, что Володьку никому не доверит, что ей не до кино и не до театра, вот даже пол вымыть некогда. И он стал ощущать, что недовольство и глухое раздражение, разрастаясь, как сорняки, глушат в нем теплые чувства к жене. После работы иной раз ему не хотелось возвращаться домой. Не так он думал устроить свою жизнь, совсем не так… Другие тоже имеют детей, а живут по-иному.

И теперь Геннадий Васильевич колебался: говорить о своем решении или повременить. Поймет ли Катя его?

А вдруг категорически заявит: «Не поеду, и все!» Что тогда? Этот вопрос мучил его и во время ужина и позднее, когда Геннадий Васильевич, похлопывая прильнувшего к коленям сынишку, просматривал газеты. Время от времени он косился на жену, укачивающую дочку. Когда дочка уснула, Геннадий Васильевич решительно отодвинул газеты.

— Катя, меня посылают в Шебавино председателем колхоза. Что ты скажешь?

— Председателем? — ее лицо оживилось.

— Да, председателем. — Геннадий Васильевич нетерпеливо приподнялся со стула. — Как ты на это смотришь?

Катя, укрывая дочь, склонилась над качалкой.

— Ну что же, поедем! — сказала она после минутного молчания.

Геннадий Васильевич довольно заулыбался. Все сомнения показались напрасными. Ведь Катя хорошая. Конечно, теперь ей трудно, но подрастут дети, и жизнь наладится. Все будет хорошо.

Глава пятая

В группе из тридцати двух человек оказалось только трое парней: Игорь, Олег Котов и Сергей Филонов. В первый же день занятий Сергей Филонов сказал:

— Вот попали в цветник. Соотношение… Заклюют, — Сергей смущенно заморгал, а бледное лицо его стало розовым.

— Испугался? — иронически спросил Олег Котов, доставая из кармана железную коробку с махоркой…

— Да нет, я просто сказал…

Игорь, внимательно присматриваясь к новым знакомым, отметил, что Сергей щуплый, у него очень тонкая шея и он постоянно смущается. Какое слово ни скажет, пусть самое незначительное, обязательно покраснеет и тут же начнет охорашиваться: поправит галстук, смахнет с бортов пиджака соринку. Зато Олег Котов — полная противоположность ему. Около двух метров ростом, с крутыми широкими плечами, Олег нетороплив и уверен в движениях. На окружающий мир он смотрит, словно хозяин на домашнюю обстановку: все его и для него. Олег в первый же день запросто перезнакомился в группе со всеми девушками, так же непринужденно заводил в перерывах между лекциями разговор с преподавателями. На занятия он неизменно приходил в гимнастерке, туго перетянутой солдатским ремнем. Как узнал впоследствии Игорь, Олег до поступления в институт отслужил положенный срок в артиллерии, после заведовал в колхозе молочнотоварной фермой.

Не сговариваясь, студенты избрали Олега старостой группы. Он не удивился, не пытался отказываться, а принял это как должное.

— В армии не столько дел было — справлялся, — сказал он Игорю, с которым сидел за одним столом.

Каждое утро Олег, пожимая руку Игорю, спрашивал:

— Слушал сегодня радио? Газету тоже не читал? Тяжелая обстановка складывается на фронтах уборки. Столько техники нам подбросили, а дождь не дает развернуться. Небо, что ли, прохудилось? Льет и льет без конца. Урожай пропасть может. Как думаешь?