Дорогой дневник

Мне неинтересно, что они там решают, но за время пребывания в этом зверинце у меня выработался рефлекс быть начеку, и я напрягаю слух.

Оказывается, наши звезды будут дуэтом петь песню собственного сочинения. И называется она «Как прекрасен этот мир».

С этим я бы поспорила, но лишь невесело усмехаюсь.

Для Альки мир, определенно, прекрасен. Ведь ее примитивный мозг не способен на глубокий анализ. Да о чем я — она им вообще не пользуется…

Девочки перемещаются к пульту, их шепот становится громче и превращается в визг, потому что ботаник, исполняющий обязанности звукача, обнаруживает, что флешка с минусовкой не открывается.

На душе становится тепло и радостно.

Неужели раз в жизни карма сработала так, как надо? Получайте расплату за мой нос, тупые овцы!

— Мы ни черта не успеем! — сокрушается красная как рак Зверева. — Мне запись сразу на флешке передали, я больше нигде ее не сохранила… Новый заказ стоит денег. А у меня их пока нет, Аль…

— Надь, тихо, — пытается разрулить ситуацию Алька. — У меня же сеструха в консерватории учится. Она нам поможет. Сбацаем и без минусовки.

— Ну и? — откуда-то снизу раздается печальный голос.

Отвлекаюсь от созерцания благостной картины, свешиваюсь со стремянки и тут же проглатываю язык.

Паша Зорин протягивает мне ведерко с красной акриловой краской и терпеливо ждет, пока я отдуплюсь.

Он только что заговорил со мной! Впервые с тех пор, как я появилась в этой школе.

Спускаюсь, принимаю у него подношение и сдуваю челку со вспотевшего лба.

Я в замешательстве. Недавние грезы о нем еще слишком свежи в памяти, но его бездействие рассказало обо всем намного громче слов. Ему, как и всем остальным, просто плевать на меня, а все эти «гляделки» — не больше чем интерес исследователя к неведомой науке форме жизни.

Мне очень хочется ему нагрубить, сказать, что он обыкновенный трус, но я сдерживаюсь и даже изображаю искреннее желание разобраться с его вопросом.

— В смысле — «ну и»?

— Ты сейчас скалишься, потому что у девчонок проблемы с минусовкой, так? — уточняет он с плохо скрываемой яростью, и я теряюсь.

Явный наезд в его исполнении вынуждает отступить, и от иррациональной обиды щиплет глаза.

Он никогда не собирался становиться мне другом.

Ну почему я такая дура?..

— Э-э… Ты ошибаешься, — отвечаю осторожно, и голос подводит: срывается на хрип. — Мне просто название песни показалось забавным.

Я даю понять, что разговор окончен: отворачиваюсь и старательно малюю цветы уже на уровне лица, но Паша не отваливает — возвышается рядом холодной стеной и сражает ледяным парфюмом.

— А что не так с названием?

Вот черт. Привязался. Не стану же я рассказывать этому идеальному с виду существу о дерьме, плывущем по улицам нашего распрекрасного мира.

— С названием все нормально. Видимо, это со мной что-то не так.

Паша подходит ближе, обхватывает пальцами мое плечо, и я напрягаюсь.

— Я все время смотрю на тебя, Литвинова, и никак не пойму твоей проблемы. Симпатичная девочка, отличница, а постоянно нарываешься, выделываешься, ищешь неприятностей. Всех ненавидишь. Думаешь, что все вокруг уроды, да?

— А это не так? — Я позволяю себе на него посмотреть. Он не знает, куда деть руки и развязно засовывает их в карманы брюк. Неужели весь его апломб лишь для того, чтобы прикрыть волнение?

— Нет, не так… — тихо произносит Паша и отводит бездонные серые глаза.

На секунду мое сердце екает, но я тут же в красках припоминаю, как кровь лилась на пол из моей ладони, а Паша просто смотрел. Бездействовал. И не высовывался, как и прочие, хотя мог помочь.

— Нет. Это так! И ты такой же урод, как и все, — громко и четко произношу я и отхожу от этого так похожего на принца ничтожества.

Глава 10

15 марта, среда, вечер

«Дорогой дневник!

Сегодня меня ожидало настоящее потрясение.

Нет, это даже не потрясение. Это шок, ступор, нокаут и полная отключка…

В общем, нас сняли с двух последних уроков и снова отправили батрачить в актовый зал.

Под саундтрек из любимого мрачного аниме, звучащий в наушниках, я начала рисовать цветущую сакуру. Может, остальные декорации я и украшала из-под палки, но в эту вложу свою душу. Эта будет моей мечтой о весне: о смерти и освобождении, об обновлении и другой жизни…

На периферии слуха угадывалась возня Аллы, Нади и их приспешниц: девочки репетировали и завывали а-капелла какую-то муть:

“Как прекрасен этот мир, ты его мне подари,