Дорогой Эван Хансен

Переворачиваю телефон экраном вниз. Его свет волнами распространяется по моему гипсу. Меня заново ошеломляют воспоминания о той истории, что я выдумал для Мерфи. Они говорили о фруктовом саде, и это заставило меня вспомнить о парке Эллисон. А я не могу думать о нем, не вспоминая тот дуб и мое с него падение. Коннора в тот день там, разумеется, не было. Но, считаю я… он вполне мог быть со мной. Выхожу из темной гостиной и направляюсь наверх. Ложусь в кровать, надеваю наушники и запускаю плей-лист под названием «Джаз для начинающих». Не могу сказать, что хорошо понимаю джаз, но я стараюсь. Жду, когда музыка куда-нибудь унесет меня, но этого никогда не происходит. Я слишком близко к сердцу принимаю то, что слушаю, желая отвлечься. Откровенно говоря, меня интересует только один из инструментов. Дожидаюсь момента, когда заиграет гитара.

В дверях появляется мама, и я с трудом приподнимаю голову с подушки. Снимаю наушники, чтобы слышать ее.

– Ты уже ел? – спрашивает она.

– Э. Да. – Я знаю, каким будет ее следующий вопрос, поэтому быстро изобретаю возможные ответы: сделал сэндвич, подогрел замороженную пиццу, купил китайской еды.

Но она говорит:

– Черт побери! – И это звучит так, будто она надеялась, что я еще очень голоден.

– В тот день было здорово, правда? – говорит она. – Когда мы с тобой ходили завтракать?

Столько всего произошло со времени нашего завтрака, и мне кажется, будто это было лет сто тому назад.

– Ага. Конечно, здорово.

– Я тут подумала, а что если я пропущу одну из вечерних смен на этой неделе? Когда мы в последний раз ели тако?

Не помню точно, но совершенно уверен, что у тортилий в морозилке давно закончился срок годности.

– Ты не должна этого делать.

– Нет, я хочу. Может, мы даже начнем вместе мозговую атаку на эссе.

Эссе. Ну, конечно. На ее лице застыло ожидание.

– Разумеется, – отвечаю я. – Ты классно придумала.

– О, это так интересно, – говорит она с победным видом. – Я рада. Есть чего ждать.

– Ага.

* * *

На следующий день вижу, как Зо идет по столовой и присоединяется к своим друзьям за столиком. Если бы я уже не сидел, мне пришлось бы опуститься на стул. Это большой шок для моей нервной системы. Я не видел ее в школе с самого первого дня.

За неделю столько всего произошло. Я пересекался с Зо чаще обычного – на прощании, у нее дома, в машине, – но все это было при ужасающих обстоятельствах. Сейчас же я вижу ее сидящей за столиком в школьной столовой, что правильно и нормально. Я привык видеть ее в такой обстановке.

Зо, должно быть, почувствовала мой взгляд через зал. Потому что сейчас смотрит на меня. Смотрит напряженно, будто хочет вынудить меня отвернуться. Я не могу. Не хочу. Не знаю, что я должен сделать. Улыбаюсь в надежде, что она ответит мне тем же. Не отвечает. Такое впечатление, будто у нее это не получится, даже если она попытается.

Она берет свой поднос и покидает сидящих за столиком друзей. Скоро ее еда оказывается в мусорке. И не бросив на меня даже мимолетного взгляда, она выходит из столовой.

Мне гораздо проще интерпретировать книги и рассказы, чем понимать решения, принимаемые живыми, дышащими людьми. Но в данном случае я могу легко приложить методы миссис Кичек для критического анализа реального поведения, свидетелем которого я был. Поступок нашей прекрасной и праведной героини Зо Мерфи, выбросившей свою еду в мусорку, является метафорой того, как она относится к рассказчику. В глазах Зо Мерфи Эван Хансен – мусор.

Ну вот, опять я переоцениваю свою важность. Как быстро я забыл свое «хм». Почему я решил, что это имеет какое-то отношение ко мне? Ее брат мертв. Вдруг у нее нет аппетита? Можно истолковать поведение Зо именно так. Просто тяжело видеть ее в подобном состоянии, особенно после того, как ее лицо начало светлеть тогда, за ужином. Когда мы говорили о Конноре, ее настроение поднялось. Ведь я рассказывал ей и ее родителям о вещах, которых они не знали. Добавлял недостающие кусочки. Заставлял забыть о всей тяжести их горя. Я принес им хоть какое-то облегчение.

Выискиваю глазами Джареда. В желудке у меня лишь утренние лекарства, но я завертываю свой ланч и направляюсь к его столику.

– Что там с имейлами? – спрашиваю.

– Ну, «имейл» – это сокращенно «электронное письмо», – отвечает Джаред. – Изобретение технологии приписывают Рэю Томлинсону, он осуществил это в 1971-м, но нам всем известно, что в реальности такие письма – детище Шивы Аядурайи.

– Я серьезно. – Говорю так тихо, как только могу.

Джаред с заговорщическим видом откидывается на спинку стула.

– Я не работаю бесплатно.

– Сколько?

– Две штуки, – отвечает Джаред.

– Две тысячи долларов? Ты в своем уме?

– Пятьсот.

– У меня есть только двадцать.

– Прекрасно. Но ты – козел, – говорит Джаред. – Встретимся в четыре после школы. Напишу тебе где.

Глава 10

Внедорожник Джареда въезжает на парковку фитнес-центра и резко тормозит. Мой друг семьи проходит во вращающуюся дверь.

Я следую за ним.

– Почему мы здесь?