Дорогой Эван Хансен

Джаред машет членской карточкой перед мускулистым братком и представляет меня как гостя. Заполнив какие-то бумажки, иду за Джаредом через шумную и похожую на пещеру комнату.

Все в этом месте беспокоит меня. Яркий флуоресцентный свет. Шум. Обнаженная кожа. Я все еще не могу понять, что мы здесь делаем.

– Ты занимаешься фитнесом? – спрашиваю я.

– Нет, но мои родители думают, что занимаюсь. Поверь мне, это прекрасное место для того, чтобы делать домашнее задание. Ты когда-нибудь видел женщину на беговой дорожке?

– Это не… не думаю…

– Послушай, для такой работы я не мог воспользоваться домашним интернетом. Рассматривай это как дополнительную меру предосторожности. Если мы сделаем все с публичного вай-фая, будет сложнее понять, что это наше творчество.

Когда он так говорит, получается, что мы занимаемся чем-то не совсем пристойным.

– Ну, не знаю. А что если нас увидит кто-то из школы?

– Я ни за что этого не допущу. Дорожу репутацией. Кроме того, никто из школы здесь не появляется. Посмотри вокруг. Здесь одни мамаши и тому подобное.

Обвожу глазами зал. Хотя в нем шумно, на самом деле он почти пуст. Наверное, все дело в бухающей музыке и высоком потолке.

– И все же, может, нам не стоит делать этого. Должен быть другой выход из положения. Если Мерфи спросят меня о письмах, я просто ничего не отвечу. Они же не будут прижимать меня к стенке, верно?

– Если ты даешь задний ход, то все равно будешь должен мне двадцать долларов, – говорит Джаред, устраиваясь на тренажере.

Представляю лицо Зо, взгляд, который был у нее за ланчем. У ее родителей, наверное, сейчас точно такие же взгляды – тяжелые, пораженческие.

– Давай попробуем написать одно письмо и посмотрим, что получится, – говорю я.

Джаред открывает новый файл на своем ноутбуке и начинает печатать.

Эй, Эван,

Извини, отвлекся. Всякая хрень происходит. Чуешь?

– Почему он у тебя так выражается?

– Как так?

– Сам знаешь как. Пусть говорит нормально.

Джаред все стирает и начинает сначала.

Дражайший мистер Хансен,

Увы, мне в последнее время не удавалось

надлежащим образом поддерживать связь.

Жизнь то и дело бросала мне вызовы.

– О'кей, теперь он изъясняется, словно принц или кто-то в этом роде. Пусть пишет, как ты и я. И его письмо должно соответствовать моему. Пусть обращается ко мне «Дорогой Эван Хансен».

– Почему вы, парнишки, называете друг друга полными именами?

– Не знаю. Просто так должно быть, о'кей?

– Как вам угодно.

Дорогой Эван Хансен,

Извини, что долго не писал. Жизнь у меня

была сумасшедшей.

– Идеально, – говорю я.

Хочу, чтобы ты знал, что все это время я думал о тебе.

Каждую ночь, представляя твое милое, милое лицо,

я тру свои соски.

– Что ты такое несешь? – возмущаюсь я.

– Просто пытаюсь быть правдивым.

– Знаешь, если ты не собираешься отнестись к делу серьезно, то забудь о нем. Письма должны доказать, что мы действительно были друзьями. Они должны быть совсем как настоящие.

– Нет ничего ненастоящего в любви, которую один мужчина испытывает к другому.

– Просто напиши, что я скажу. «Жизнь без тебя была тяжелой».

Джаред смеется себе под нос:

– Тяжелой?

– Хорошо, замени «тяжелой» на «жесткой».

– Ах ты, развратник.

– Дай я буду печатать.

Жизнь без тебя была сложной. Я действительно скучаю без разговоров с тобой о жизни и обо всем на свете.

– Очень оригинально, – говорит Джаред.

– Заткнись.

Мне нравятся мои родители.

– Кто так говорит? – спрашивает Джаред.

Я люблю родителей, но ненавижу то, что мы часто ссоримся. Я действительно должен перестать курить наркотики.

– Курить наркотики? – Джаред разочарованно покачивает головой.

– Исправь.

– Все это звучит надуманно.

– Тебе-то откуда знать? Ты едва был знаком с Коннором.

Он опять смотрит на меня.

– Главное – доказать, что я был хорошим другом. Что я действительно пытался помочь ему.

– О Господи! – Он забирает ноутбук.

Мне нужно прислушаться к твоему совету и перестать

курить крэк.

– Крэк? – переспрашиваю я. – Это как-то экстремально, разве нет? Неужели в нашей школе и вправду кто-то курит крэк?

Мне нужно прислушаться к твоему совету и перестать курить траву. Может, тогда все станет о'кей. И я попытаюсь хоть немного исправиться. Пожелай мне удачи.

– Не так уж и плохо на самом-то деле, – говорю я. – Теперь подпишись «Искренне твой, я».