Дорогой Эван Хансен

Я даже не помню, что мы там с Джаредом насочиняли в большой одухотворенной спешке. Я отдал Мерфи свою единственную распечатку. Хотел было попросить Джареда прислать мне файлы, если только он уже не избавился от них, но потом решил, что не желаю их видеть. Пытаюсь забыть об их существовании. Что сделано, то сделано.

Звенит звонок, сейчас будет перерыв на ланч. Тащусь в столовую вслед за одноклассниками. Куда спешить? До всего этого я был один, но из моего тюбика надежды еще можно было при желании что-то выдавить. Коннор Мерфи не был частью моей повседневной жизни. Он, как и я, существовал где-то на заднем плане. Наши пути не пересеклись, а если бы такое произошло, никто бы этого не заметил. Раньше за ланчем я мог сидеть на задах столовой, украдкой бросать взгляды на Зо и допускать высосанную из пальца возможность, что когда-нибудь мы будем вместе. Теперь я не поднимаю головы. Слишком боюсь перехватить еще один из ее ледяных взглядов.

Через открытые двойные двери вхожу в облако ароматов и звуков. Похоже, я пришел последним, и это хорошо – мне не надо много времени на то, чтобы поесть, если я вообще буду это делать. За моим обычным столиком много пустых мест. Сажусь на одно из них. И вдруг кто-то произносит:

– Привет, Эван.

Мальчик напротив меня кажется мне знакомым, но я не знаю, как его зовут.

– Я Сэм, – говорит он. – Мы вместе занимаемся английским.

– О. Правда. Привет.

Сэм опять начинает есть. Смотрю на его густые волосы. Откуда он взялся? Всегда был здесь? Все время обучения в старшей школе меня не существовало для окружающих. То, что кто-то заговорил со мной, наполняет меня странным, беспокойным чувством.

Раз уж я поднял глаза, то задерживаю так взгляд немного дольше и шарю им по сторонам. Как я того и боялся, на меня смотрят. На этот раз не Зо. А все в столовой, но не одновременно. И это не длинные взгляды, а совсем короткие. Там повернулась в мою сторону голова. Кто-то, посмотрев на меня, сразу же прячет глаза.

Опускаю голову и начинаю развертывать сэндвич. В этот момент даже вид бутербродной пасты наполняет меня страхом. Когда я летом работал в парке Эллисон, мой начальник, лесник Гас, и я брали ланчи в передвижной закусочной. Больше всего я любил корейские тако. У меня почти текут слюнки, когда я о них думаю. Вот это была жизнь. Начинаю мечтать об ужине. Сегодня у нас с мамой вечер тако.

Откусываю слишком большой кусок от похожего на пенопласт сэндвича и чувствую, что рядом со мной кто-то садится, потому что скамейку потряхивает.

– О боже ты мой, как ты? – спрашивает Алана Бек. – Как все?

Я всегда медленно реагирую, когда ко мне обращаются, но в случаях с Аланой дело продвигается еще медленнее. Она такая яркая, будто отражающееся от снега солнце.

Я не очень понимаю, почему она интересуется, как у меня дела, но мне приятно, что она делает это.

– Похоже, хорошо.

Она морщится, как от боли:

– Ты такой удивительный.

– Я?

– Джаред рассказал всем о тебе и Конноре, о том, как вы, ребята, были близки, словно лучшие друзья.

Теперь моя очередь корчиться от боли. Язва желудка может образоваться в один момент?

– Все обсуждают, как храбро ты вел себя на этой неделе, – говорит Алана сложив руки, словно утешающая прикованного к постели больного монахиня.

– Правда? – Мой голос ломается, и я почти ломаюсь вместе с ним.

Смотрю в зал. Так вот почему все глазеют на меня? Сэм кивает, словно дает ответ на этот вопрос.

– Я хочу сказать, что любой другой на твоем месте расклеился бы, – продолжает Алана. – Дана П. вчера так плакала за ланчем, что потянула мышцу на лице. Ей пришлось поехать в больницу.

– А разве Дана П. не новенькая? Она даже не знала Коннора.

– Потому и плакала. Ведь теперь у нее не будет возможности познакомиться с ним. Коннор сплотил школу. Это совершенно невероятно. Люди, с которыми я никогда прежде не общалась, хотят поговорить со мной, зная, как много значил для меня Коннор. Что очень вдохновляет. Я начала работать над блогом, посвященным ему, это будет своего рода мемориальная страничка.

Открываю рот, хочу что-то сказать и не могу. Сердце бьется втрое быстрее, чем обычно. Немного помогает большой глоток воды.

– Я не знал, что вы дружили с Коннором.

– В действительности мы не были друзьями. Скорее знакомыми. Но близкими знакомыми.

Мое сердце немного успокаивается и теперь превышает свою обычную скорость лишь раза в два.

– Он, наверное, никогда не упоминал обо мне, о нас, – добавляет она.

Не могу понять, задает она вопрос или просто сообщает о своих отношениях с Коннором. Как бы то ни было, держу рот на замке.

– Знаешь. Если честно? – говорит она. – Думаю, какая-то часть меня всегда знала, что вы дружили. Ты очень хорошо скрывал это, но я чувствовала. – Она пытается что-то выведать у меня: – Расскажи мне о вас.

– Что тебе рассказать?

– На той фотографии Коннора, которую все постят, один парень отрезан. Ведь это ты, правда?

Она пристально смотрит на меня. Я так пугаюсь, что едва могу дышать.

Она улыбается:

– Я знала это.

Сэм тоже улыбается.

Я ничего не говорю. Ничего не делаю. Не киваю, не подмигиваю, не дергаюсь.