Достопамятная жизнь девицы Клариссы Гарлов

Он присовокупляет, что ее намерение было его оставить, если ее родители пожелают ее принять, и вольность которую она приняла в прошедшее воскресенье, послать за каретою, может быть, в том намерении, чтоб сюда не приезжать во все, если она выедет одна, (ибо она ему объявила, что думает удалиться в некое близ города лежащее селение.) И сие столь чувствительно его обеспокоило, что он поспешил дать новые письменные наставления при доме находящимся людям о том, как должны они поступать, полагая, что она приняла намерение скрыться от него во время его отсудствия. Он предписал особенное наставление своему камердинеру относительно того, что он должен говорить иностранцам, если случится, что может быть она кого нибудь просила о помощи, и дабы способствовать ей в побеге. Следуя обстоятельствам, говорит он, присоединю я и другие предосторожности к своим приказам.

ПИСЬМО CLXXXII.

АННА ГОВЕ К КЛАРИССЕ ГАРЛОВ.

В четверток 18 Маия.

Я не имею, любезная моя приятельница, ни времени, ни терпеливости отвечать на все те статьи твоего письма, которое я получила. Предложения г. Ловеласа составляют единое желание которое я одобряю. Впрочем я также думаю, как и ты, что они никогда не кончатся без чрезвычайного гневу, коего мы должны ожидать. Во всю мою жизнь я ничего такого не слыхала, ниже читала, котороеб сходствовало с его терпением, имея свое счастье в руках. Но между нами сказано, любезния моя, что такие же презрения достойные люди не знаеют тех пылкостей, кои усматриваемы в честных людях. Кто знает, как сестра твоя Белла то говорит в своем обвинении, не имеет ли он целую дюжину девушек, от которых надлежит освободиться ему прежде, нежели утвердить обязательство на всю свою жизнь? Впрочем, я не думаю, чтоб ты могла видеть в нем честного человека прежде глубокой его старости.

Он полагает предлогом отсрочки почтение, которое он хотел засвидетельствовать Милорду М… Он, которой по свойству своему никогда не будет угождать своим ближним! Я выхожу из терпения. Весьма справедливо, любезная моя что ты будешь иметь нужду в старании приятельницы в таком важном случае, которой составляет предмет твоего письма, писанного вчерась по утру. Но, признаться по чести, еслиб я была на твоем месте, и поступала бы так, как ты мне то писала, я бы выцарапала ему глаза, а после оставила бы ему узнавать тому причину.

О когдаб он, не будучи никому обязан засвидетельствованием почтения, мог завтрашниий день считать для себя днем счастливейшим! Подлец, дав тебе почувствовать необходимость почтения не тебя ли он винит в отсрочке? Насколько он презрителен! и насколько мое сердце его не терпит!

Но в тех обстоятельствах, в моих ты с ним находишься, мои чувствования не уместны, однако и не знаю таковыли они, поскольку весьма жестокое определение для женщины есть, видеть себя принужденную принимать такого человека, которого она ненавидит. Невозможно, чтоб ты его не призирала, по крайней мере, хотя временем. Он держал кулак у лба, когда ты его оставила в гневе: тогда почто не был кулак в его руках кинжалом смертельнейшего его врага!

Постараюсь выдумать некой способ, каким бы образом тебя от него избавить, и утвердить в безопасном месте до прибытия двоюродного твоего брата Мордена: вымыслы всегда будут готовы, и ты в случае можешь им следовать. Ты уверена, говоришь ты, что можешь выходить, когда тебе угодно, и что наша переписка неизвестна. Однако, по тем же причинам, которые я тебе с нова представляла, и которые сохраняют твою славу, я не желаю чтоб ты его оставила прежде, нежели подаст тебе причину сомневаться о его честности. Но я думаю, что ты гораздо будешь спокойнее, если надеешься уединения в случае небходимости.

Я еще повторяю, что не имею ни малейшего сведения, чтоб он мог, или осмелился токмо подумать тебя обидеть; но из того должно только заключить, что он дурак, любезная моя, вот и все

Поскольку жребий ввергает тебя в руки безсмысленнаго; то и будь при первом случае его женою; и хотя я не сомневаюсь, чтоб не весьма было трудно управлять дураками, каковы и все дураки имеющие остроумие и тщеславие, то прими его в свое наказание, поскольку ты не можешь принять его вместо награды; одним словом, прими, как мужа, которого тебе небо определяет для убеждения тебя, что в сей жизни нет никакого совершенства.

Я с чрезвычайным нетерпением буду ожидать первого твоего письма.

Анна Гове.

ПИСЬМО CLXXXIII.

Г. БЕЛФОРД К Г. ЛОВЕЛАСУ.

В Среду 17 Маия.

Дружба не позволяет мне скрыть от тебя то, что столько же для тебя важно как и письмо, кое я сообщаю. Ты в нем увидишь, как тебя опасаются, чего от тебя желают, и сколь все твои родственники просят, чтоб ты поступал честно относительно девицы Клариссы Гарлов. Они считают, что я имею несколько над тобою влияния. Я желал бы всем моим сердцем иметь оного столько, сколько они в сем случае то воображают.