Достопамятная жизнь девицы Клариссы Гарлов

сестра моя осталась с матерью моею одна; почему и думала я, что прикажут мне сойти к обеду. Однако ж прислали ко мне несколько блюд со стола. Я продолжала писать не дотрагиваясь ни до чего, и приказала вместо себя есть АННЕ; боясь того, чтобы не было причины обвинять меня в упрямстве.

Не окончив сего письма вздумалось мне пройтись по саду, и посмотреть не найду ли чего нибудь из той или другой моей переписки; чтобы и то в письмо сие прибавить.

Сошедши в сад остановилась. Анна отнесет мое письмо в надлежащее место. Дорогою встретилась она с моею матерью, которая спрашивала ее, где я, и приказала сказать мне, что придет в мой кабинет переговорить со мною. Я слышу, что она уже идет, прощай любезная приятельница.

ПИСЬМО XX.

КЛАРИССА ГАРЛОВ К АННЕ ГОВЕ.

Конференция моя кончилась, но я кроме умножения моих мучений ничего для себя не вижу. Мать моя изволила мне сказать что говорит со мною о сем уже в последней раз, по чему за нужное почитаю описать тебе весь наш разговор со всею подробностью, как то мой разум и сердце мне позволят.

Вошедши в мою горницу сказала она мне следующее: нарочно для того приказала подать обед гораздо ранее, чтобы иметь больше времени поговорить с тобою. Уверяю тебя, что сие уже в последней раз позволено мне с тобою говорить; если ж найду тебя столько упрямою, как о тебе говорят, то и сама на то буду согласна очень охотно. Надеюсь что ты никак не утвердишь собою людского о тебе мнения, и докажешь, что я еще довольно имею власти, которую заслуживаю моим к тебе снисхождением.

Отец твой сего дня обедает и ужинает у твоего дяди, дабы оставить нам гораздо больше свободы. Я должна ему пересказать все, и обещалась не утаить ничего; почему и возьмет он относительно тебя потребные меры, какие заблого рассудит.

Я хотела говорить; но она не допустив меня до того сказала: слушай Клариса! прежде то, что я тебе говорить буду, не стараясь на перед отвечать на оное, если не расположена к повиновению… Скажи, соглашаешься ли повиноваться? если так, то можешь изъясниться свободно.

Я не отвечала на сие ни слова.

Она смотрела на меня беспокойными и печальными глазами. Вижу, что нет в тебе повиновения ни мало. Дочь по сие время столько послушная!… Как! ты не может и не хочешь говорить как я тебе сказываю? и по том толкнувши меня несколько рукою сказала: что ж? долго ли будешь молчать. И я подобно твоему отцу устану наконец смотреть на такое упрямство терпеливо.

Она замолчала смотря на меня такими глазами, как будто бы ожидала моего согласия.

Я продолжала сохранять молчание, имея глаза потупленные и наполненные слезами.

О дочь непослушливая! говори, не ужели ты решилась противоборствовать нам всем в таком деле, на которое мы все согласились?

Позвольте мне, матушка! принести вам мои жалобы. – - – -

К чему тебе могут жалобы твои быть полезны? слушай Каларисса! отец твой непреклонен. Не говорила ли я тебе, что он слова своего не переменяет, что от сего зависит честь и польза всей фамилии? будь снисходительна; ты была всегда таковою и против собственных твоих выгод. Кто должен уступить напоследок: весь ли свет тебе; или ты всем нам, сколько нас ни есть? ежели намерена согласиться то соглашайся скорее; ибо должно или быть послушною, или не называть себя нашею дочерью.

Не зная что ей на сие отвечать, утопала я в слезах, не имея сил выразить то, что говорить хотела.

Знай, что в завещании твоего деда можно многое уничтожить. если ты не согласишься нам повиноваться, то с данной тебе земли не получишь ни шелега. Дед твой дал тебе ее в награждение за твое к нему и к нам почтение. Она будет у тебя отнята, ежели…

Позвольте, матушка уверить вас, что если пожалована она мне не по справедливости, то я от нее отрицаюсь. Однако ж конечно не преминули также о сих уничтожениях дать знать и Г. Сольмсу.

Вот, сказала она, небольшой ответ, имеющей в себе довольно дерзости. Но подумай, что потерявши от упрямства твоего сию землю лишишься при том всей благосклонности твоего отца. Что тогда будет с тобою? что останется у тебя для твоего содержания? не должно ли будет отказаться от всех сих великодушных и благодетельных намерений, которые ты себе воображала?

В таком несчастном положении, сказала я ей, принуждена я буду поступать смотря по обстоятельствам. Много требуют только от тех, которые много получили. Благодаря вас и господину Нортону научена я довольствоваться малым; и гораздо меньшим, нежели отец мой по милости своей давал мне ежегодно. Тогда вспомнила я о древнем Римлянине и его чечевице.

Какая превратность! отвечала мать моя. Но если ты полагаешь надежду на милость которого нибудь из твоих дядей, то в ожидании сем обманываешься чрезвычайно. Будешь оставлена и от них, если отец твой тебя оставит; и они не будут тебя признавать своею племянницею.

Я отвечала, что весьма для меня прискорбно то, что я не имею в себе всех тех достоинств, коими бы могла наклонить к себе их сердце; однако ж не смотря на то во всю жизнь мою любить их и почитать не престану.