Double love (СИ)

Брат не стал долго тянуть, а надавил, с небольшим трудом проникая рядом с теплым инструментом младшего. Вот теперь внутри было тесно, и пару раз Тому даже становилось больно от соприкосновения с тугими мышцами ануса. Будто током бьет по нервам. Билл ойкнул, на автомате толкнувшись вперед, ощущая, как головка брата скользит по его органу, задевая влажную кожицу. Бэтифорд же прикусил кожу на шее блондина, зажмуривая веки и претерпевая боль. И хоть растяжка была долгой, но два члена в нем пока что не хотелись уживаться миром. И местами ему казалось, что он сам капкан, запер в себе разъяренных тигров, которые рычали и царапались.

Том нависал сверху, уткнувшись ладонями в постель. Он так и чувствовал, как по собственному лбу ползет капля пота, как она спадает с кончика носа и приземляется на мальчишескую спину, которая так же блестела от влаги. Нервы сдавали, понимание происходящего добивало. Они перешли все разумные границы, быть может, они – больные?

Толкнулся вглубь. Подался бедрами назад, чтобы вновь проникнуть. Билл застонал, чуть изогнувшись. Мальчишка между ними попискивал, надеясь, что вот-вот станет приятно. Ему было больно, казалось, что смазки было недостаточно. Билл поглаживал его и брата по бокам, начиная подмахивать бедрами, тоже двигаясь в юном теле. Они с Томом пытались принять один темп, движения одного – начало для движения второго. Дыхание уже давно сбилось, пот струился рекой, а тело, наверно, еще никогда не испытывало такого напряжения. Том снова вышел, вошел, покрутив бедрами, и подался назад, продолжая незамысловатые вращения, вновь вошел, заставив Бэтифорда вскрикнуть. Только Билл понял, что мальчишка в этот момент кончил, расслабляясь на его теле. И хоть Бэти не словил великого кайфа, он все равно смог довести себя до оргазма, который пришел сам собой, резко, но ярко. Билл излился следом, а Том, совершив еще пару-тройку толчков, после него.

Бэти навалился животом на кухонный стол, штаны его были спущены, а кожа до сих пор была влажной от недавнего душа. Том сидел неподалеку, курил, глядя в окно. Билл вошел в комнату, держа в руках несколько баллончиков.

– Она никогда теперь не затянется? – Бэти провел пальцами по раскрытой дырочке.

– Да, и ты не сможешь контролировать один очень важный процесс… – Том гадко улыбнулся, туша окурок в пепельнице.

– Том! – брат запустил в старшего полотенце. – Это пройдет, Бэти, а Том просто идиот! – приник пальцами к раскрытому отверстию, увлажняя мышцы мазью.

– А потом у тебя вывалится кишечник!

– Том, не завидуй! – бросил на брата строгий взгляд.

– Вот было бы чему завидовать, ну, в самом деле! – он наблюдал за тем, как «лысый» натягивает штаны и пытается усесться на стул, кривя лицо. – Два члена в моей дырке? Ни за что бы не допустил!

– Урод! – Бэтифорд показал фак обидчику.

– Ну, а что? Я не поддерживал это идеи и теперь не собираюсь тебя жалеть, ты же сам этого хотел!

– О, Том! Ты иногда такая скотина! – Билл обнял мальчишку со спины, вставая позади его стула.

– Да, но зато я не шлюха! – улыбнулся, зная, что бесит этим и Бэти, и Билла, хотя толком и не знал, зачем он это делает.

– Ой, да и пошел ты!!! – высказал Бэтифорд.

– Вот и пойду… – не успел он проговорить, как послышался стук во входную дверь.

Парни переглянулись, направившись за Томом, который уже пошел открывать дверь.

Бэтифорд выглянул из-за плеча застывшего Тома и тихо произнес:

– Привет… Папа…

18.

Погода на улице была мерзкой, из дома совсем не хотелось выходить. Хотя мысль о двух парах крепких рук согревала и могла заставить покинуть тепло. Но дождь был не единственной причиной, почему Бэтифорд не мог отправиться к братьям. Приехали его родители.

Клаус и Ингрид Каулитц приехали вчера днем. Озабоченные рассказом Маргарет, они незамедлительно покинули Берлин, в котором находились на момент звонка. Конечно, Бэти их начал заверять о том, что братья Трюмпер не представляют из себя ничего плохого и то, что бабушка видит в их лицах вселенское зло – не правда. Но Ингрид была довольно тревожной матерью, которая считала, что умеет оберегать своего ребенка от всех невзгод. Ее не волновал тот вопрос, что большую часть времени они с мужем проводят на работе, а мальчишка, как бы между делом, воспитывает сам себя. Она гордилось тем, что, как она считала, воспитала идеального ребенка. Хотя Бэти в какой-то степени и был идеальным: проблем не доставлял, вечеринок не устраивал, с плохими компаниями не связывался. Она и подумать не могла, что на самом деле ребенок воспитал себя сам и ее тут заслуга самая небольшая. Женщина считала себя образцовой матерью и гордилась тем, что может совмещать и хорошую работу, и воспитание сына. Отец Бэти во всем следовал за женой, и, честно говоря, яйца были именно у нее, а не у него. Клаус был более простого склада ума, намного мягче, нежели супруга и, конечно, он, как и сын, любил помечтать. Он видел то, что на самом деле их сыном никто не занимается: ни жена, ни он сам, но возражать супруге не хотелось, да и Клаус видел, что Бэтифорд и самостоятельно смог вырасти хорошим ребенком.