Довлатов и третья волна. Приливы и отмели

– Я звоню по поручению Евсея, – сказал Хейфиц. – Нас крайне беспокоят финансовые дела газеты. Она не приносит ничего, кроме убытков. Вкладчики нервничают.

– Но я ведь предупреждал, – раздраженно перебил я собеседника, – что убытки придется терпеть еще долго, полтора года.

– Да, предупреждали. Но мы посоветовались с Пал Давыдычем. Он видит причину малых денежных поступлений в другом. Он считает, что вы делаете не такую газету, какая интересует наших эмигрантов. Не знаю, прав ли он, но мы решили попробовать делать «Новости» в ином составе. После Нового года вы можете не выходить на работу.

К счастью, у Рубина хватило благоразумия не сорваться привычно на крик, благодаря чему мы и читаем его мемуары. Со временем бывший редактор «Новостей» не просто пересмотрел свое отношение к Палею. Он обратил внимание на то, что срок заключения – семнадцать лет – соответствует не политическим, а уголовным статьям. Криминальное прошлое дяди подтвердил и племянник честного Павла, Генка, покаявшийся перед Рубиными. О награде орденом Красного Знамени свидетельствовала лишь потертая справка: «Предъявитель сего…» От себя добавлю еще один момент. Как мы помним, Палей вышел на «Новую газету» в качестве близкого друга Высоцкого. Один из самых известных исследователей жизни и творчества поэта – Марк Цыбульский. Он славится дотошностью, проверяет и перепроверяет факты, отдельные свидетельства. Вот отрывок из его работы «Высоцкий в Сибири»:

Есть такой человек – Павел Палей. Бывший солдат, бывший политзек, бывший старатель в артели Вадима Туманова. В конце 1970-х гг. он эмигрировал в США и через несколько лет стал президентом русскоязычного американского телевидения в Нью-Йорке. В августе–октябре 1980 г. Палей опубликовал в США свои «воспоминания» о Владимире Высоцком. Слово «воспоминания» взято в кавычки не случайно. Во-первых, вспоминать ему было особенно нечего, – знакомство с Высоцким было шапочным. Во-вторых, в его «Повести о Владимире Высоцком» написано так много откровенной чепухи, что даже тратить время на ее опровержение не имеет смысла. (Кстати, однажды сам автор на вопрос, зачем он написал такую ерунду, ответил: «А так интереснее».)

По всей вероятности, Палей общался с Высоцким лишь однажды, во время поездки того по Восточной Сибири. Подтверждением этому являются и фотографии, где он снят рядом с Высоцким, и факты, приводимые им в своей «Повести». (Воспоминания Л. Мончинского опубликованы на несколько лет позже, так что Палей явно пользовался своими впечатлениями.) Пожалуй, рассказ о поездке Высоцкого в Сибирь – единственное достоверное место.

Понятно, что автора интересует прежде всего Высоцкий, чем и объясняется «бывший солдат, бывший политззек, бывший старатель». Безусловно, «случай Палея» типичен для эмиграции, когда практически каждый «изгнанник» смело переосмысливал собственную биографию, исходя из своих вкусов и интересов. Нечто подобное могло быть и в Союзе. Вспомним эпизод из «Наших» Довлатова. Борис – брат Довлатова – после очередного прыжка в бездну заново выстраивает жизнь. Он трудится на «Ленфильме», уверенно, через ступеньку поднимаясь по служебной лестнице. Но тень неблагополучия постепенно накрывает его: