Довлатов и третья волна. Приливы и отмели

Во время монолога на лице самого Боровика печать брезгливой усталости, утомления от того, что он вынужден на всю страну говорить о людях такого сорта. По поводу психологических изысканий ведущего. «Тревожное выражение глаз» Довлатова имеет два объяснения. Во-первых, запись беседы совпала с уходом писателя из газеты. Как помните, после этого у него случился алкогольный срыв. Во-вторых, Довлатов честно пытался говорить на английском языке. Отношения с ним складывались драматически. К уже озвученному свидетельству Батчана можно прибавить воспоминания японского переводчика Довлатова Мицуёси Нумано. Весной 1982 года он участвовал в конференции, устроенной левым журналом Partisan Review, на страницах которого печатался и сам Довлатов. Писатель отметился на конференции выступлением:

Довлатов почему-то решил выступать по-английски, хотя можно было воспользоваться услугами переводчика. Я теперь совсем не помню, о чем он тогда говорил, но единственное, что ярко запечатлелось в моей памяти, – это то, с каким большим трудом и даже физическим напряжением он говорил по-английски, буквально с потом на лбу. Беспокоясь, удастся ли ему благополучно довести до конца свой доклад, я даже не мог сосредоточиться на отдельных его словах.

Словам мемуариста стоит верить. О своем непростом языковом опыте писатель упоминает в письме к Тамаре Зибуновой от 12 июля 1982 года:

На одном симпозиуме полчаса говорил по-английски и чуть не умер от напряжения.

«Довлат Горелов» и Довлатов как таковой совсем скоро объединяются. В № 4 журнала «Нева» за 1987 год напечатан очерк Геннадия Трифонова «Письма из подвала». Автор – ленинградский деятель, близкий к литературным кругам. Как и Довлатов, Трифонов какое-то время работал секретарем у Веры Пановой, написал предисловие к книге ее мужа, Давида Дара. О Пановой и Даре я подробно рассказывал в первой книге. Во второй половине 1970-х Трифонов отбыл срок по 121-й гомосексуальной статье УК РСФСР. Естественно, что публиковаться под своей фамилией ему запрещалось. Очерк в журнале – первый «именной» текст Трифонова – откровенная плата за «возвращение в литературу».

Начинается текст с упоминания известной нам передачи «Камера смотрит в мир», в которой рассказывалось о жизни в эмиграции бывших ленинградцев. Автор упоминает художника Игоря Синявина, издателя Константина Кузьминского. Присутствует и «незадачливый журналист Сергей Довлатов». Из названия очерка ясно, что в нем цитируются «письма оттуда». Предваряя выдержки из посланий Довлатова, автор рассказывает о нем читателю:

Охота к перемене мест вообще свойственна характеру Довлатова. Беспокойство же относительно выезда из страны овладело им к концу семидесятых годов. Причины, побудившие покинуть Родину, для меня и теперь туманны. Сергей был сыном интеллигентных родителей, происходил из семьи литераторов, где атмосфера подлинной культуры, подлинных ее ценностей и доброжелательства к людям доминировала над повседневностью. Среди своих сверстников он пользовался репутацией одаренного человека, пишущего интересные рассказы, имевшего литературный вкус, множество приятелей и отношениями с ними дорожившего. Он умел помогать друзьям, был великодушен к недругам. В общем, он считался добрым малым, никому не желавшим зла. Сергей очень хотел стать профессиональным писателем и с этой целью заводил знакомства в писательском мире. А писал при этом очень мало. Десяток-другой рассказов, иногда печатавшихся, иногда не печатавшихся – вот и весь его литературный багаж.