Драконий пир

Боярин Опря, человек немолодой, седой и уже начавший лысеть, тоже ответил неожиданно:

— Достойный человек всегда говорит так, что к его словам хочется прислушаться. Я почитаю тебя достойным человеком. А достоин ли я того, чтобы быть у тебя на службе — суди сам.

Слова рослого русоволосого боярина, звавшегося Буда, Владу тоже понравились:

— Там, откуда я к тебе приехал, звона твоих монет не слыхать, — прогудел Буда. — А вот про то, что ты хочешь вернуть трон, который принадлежит тебе по праву, я наслышан. То, что ты стремишься восстановить справедливость, мне нравится. Потому и хочу к тебе на службу.

Принял Влад к себе и ещё одного боярина — человека с рыжей бородой, похожего скорее на лавочника, чем на благородного. Боярин звался Йова, а принятым на службу оказался потому, что об этом попросил Молдовен — однажды привёз Йову в сучавский дом, самолично ввёл в трапезную, где сидел Влад, и сказал о привезённом человеке много хороших слов:

— Он знает толк в конях, а кони для войска нам понадобятся. Да и не только в конях он понимает. Йова — человек оборотистый. Знает, где что купить получше и подешевле. Такие в войске тоже нужны, ведь войско это не только полки, но и обоз.

— Раз он умеет торговаться, — ответил Влад, — пусть сейчас за себя передо мной похлопочет, набьёт себе цену.

— Господин, — с поклоном произнёс Йова, — как же я могу набивать себе цену? Зачем оценивать то, что не нужно покупать? О том, что предлагается даром, не торгуются, а я как раз прошусь служить бесплатно. Ты ничего не потеряешь, если примешь меня на службу. Для тебя здесь одни выгоды, ведь я не требую у тебя денег, а наоборот — хочу помочь тебе уберечься от неразумных трат. И вот когда ты увидишь, сколько денег я тебе сберёг, тогда и поймёшь мою ценность.

— Хорошо, беру тебя на службу, — усмехнулся Влад. — Но не слишком ли ты бескорыстен?

— Я, как и все твои слуги, надеюсь на милости, которые ты окажешь, став государем, — ответил Йова. — Не даром я назван именем праведного Иова, у которого Господь отнял всё достояние, а затем дал вдвое больше прежнего, потому что Иов проявил терпение и не отчаивался в невзгодах, посланных Богом. Вот и я почитаю себя терпеливым человеком, который благодаря своему терпению приобретёт многое.

Влад снова усмехнулся, показывая, что весел и доволен, но сердце почему-то не хотело веселиться, и это казалось удивительно. Дела шли на лад, с каждым днём румынский престол становился всё ближе. Казалось бы, отчего не веселиться! Но Влад не мог. Он по-прежнему желал вновь обрести власть и отомстить боярам-заговорщикам, но мысль о том, что мечты всё больше претворяются в жизнь, уже не радовала.

Раньше Влад частенько представлял, как насадит заговорщиков на колья, и улыбался, сознавая, что казнимые станут умирать долго и мучительно. Отец умирал долго и мучительно, и старший брат — тоже. Вот почему Влад поначалу даже не рассматривал в качестве возможного наказания для изменников отрубание головы. Такая смерть казалась слишком лёгкой. Она не стала бы наказанием по заслугам. Но теперь Влад всерьёз задумывался: "Надо ли использовать колья? Отсечение головы — это проще, а крови и так будет довольно, ведь я предам казни несколько десятков человек".

Горячей безрассудной мальчишеской ненависти к предателям Влад уже давно не чувствовал, но даже та холодная ярость, проявившая себя несколько лет назад — в ноябрьскую ночь, которую он провёл один в лесу, скрываясь от людей Яноша Гуньяди — тоже начала исчезать.

Было время, когда Влад старался сдерживать свою жажду мести, а теперь подстёгивал её, как уставшую лошадь, понимая, что и сам устал. Устал ненавидеть. Но если он не отомстит за отца и брата, тогда зачем жил последние семь лет?

Семь лет назад Влад узнал о боярском предательстве. Пять лет назад впервые попытался что-то предпринять, чтобы совершить возмездие, и потерпел досадную неудачу. За эти годы он набил себе шишек, но стал мудрее и теперь знал, как осуществить то, чего хочет. И именно теперь, когда пришло это знание, Влад всё чаще ловил себя на мысли, что отомстит не потому что хочет, а потому, что должен.

Тот юнец, которым Влад являлся когда-то, не смог бы ничего сделать. Зато юнец хотел делать! А нынешний Влад мог, но уже не хотел.

"А может, всё это не более чем обычная усталость?" — думал Влад в один из дней лета, сидя на скамье под деревом во внутреннем дворе своего дома. Крона у дерева была велика и давала хорошую тень в жаркие летние дни, но всё же пропускала солнечных зайчиков, которые теперь играли на клинке обнажённого меча, лежавшего у Влада на коленях.

Неподалёку, посреди двора стояло соломенное чучело, одетое в старый кожаный панцирь и в такой же старый ржавый шлем. Это чучело стало противником Влада в учебных поединках, ведь теперь рядом не было ни Войки, ни Молдовена, ни даже Штефана, а упражняться всё равно следовало.